Испытание Ричарда Феверела

— Лучше уж мне уехать сразу, — захныкала она. — А увижу его, так только опозорюсь. Чую, что так оно и будет. А ты его заметила, голубка моя? Знаю, подчас я ему надоедала, что было, то было. Эти дылды так чувствительны ко всему по части их достоинства… да оно и понятно. Послушай-ка, что я тебе скажу! Не удерживай меня в этом доме, милая. Должна тебе сказать, тут и моя вина была. Молодым женщинам невдомек, как с мужчинами себя вести, а я тогда была молодая, да и не очень-то они отвечают за все, что творят: будто их кто-то сзади толкает. Да. Уеду я. Салопница я. Уеду. Никак мне нельзя спать с ним под одной крышей.

Люси положила руки на плечи миссис Берри и насильно усадила ее снова в кресло.

— И вы хотите бросить малютку, негодница вы этакая? Говорю вам, он еще явится сам, и упадет перед вами на колени, и попросит у вас прощения.

— Это Берри-то упадет на колени!

— Да. И он еще будет умолять вас его простить.

— Коли вы добьетесь от Мартина Берри чего-нибудь, кроме пустых слов, я руками разведу! — воскликнула миссис Берри.

— Вот посмотрите, — сказала Люси, твердо решившая, что должна сделать что-то хорошее для той, кому она столь многим обязана.

Миссис Берри оглядела себя с головы до ног.

— А нельзя ли будет подумать, что мы за ним гоняемся? — прошептала она.

— Это же ваш муж, миссис Берри. Может, он сам хочет к вам сейчас прийти.

— Ах! У меня уж и из головы-то вылетело все, что я собиралась сказать ему, когда мы столкнулись, — вскричала миссис Берри. Люси вышла из комнаты.

За дверями она повстречалась с одетой во все черное дамой; та остановила ее, спросила, не она ли жена Ричарда, и, поцеловав ее, тут же исчезла. Люси послала за Остином и рассказала ему всю историю Берри. Остин вызвал к себе верзилу и спросил его:

— Вы знаете, что здесь сейчас ваша жена?

Прежде чем Берри успел уныло что-то изречь, его попросили подняться наверх, и, так как его юная хозяйка сразу же направилась вперед, ему ничего не оставалось делать, кроме как привести в движение свои ноги и поднять все могучее сооружение на второй этаж.

В тот же вечер миссис Берри вкратце пересказала Люси бывший меж ними разговор.

— Он стал говорить со мной так, как бывало говорил Мартин Берри, и, должна сказать, чистосердечно и без всяких обиняков. И вдруг он умолкает и падает… падает на колени. Скажи мне кто-нибудь такое, ни за что бы не поверила. Я держала себя в руках до этой минуты, но этим он меня доканал. И прежде чем я сообразила, что со мной творится, я совсем размякла, а он меня возьми да и обними. Сердцу женскому разве вынести, когда такая орясина грохнется перед вами на колени. Это ведь влюбленный юноша какой, тот одно колено только пригнет, а этот грешник кающийся на оба упал. Эх, кабы он и в самом деле раскаивался! Но как бы ты думала, о чем он меня просит, милая?.. Да о том, чтобы в доме я покамест ни словом никому не обмолвилась! Нет, не очень-то ладно это выглядит.

Люси приписала все тому, что он устыдился своего поведения, и миссис Берри, как могла, постаралась посмотреть на его поведение именно в этом свете.

— А что, баронет поцеловал тебя, когда ты пожелала ему спокойной ночи? — спросила она. Люси ответила, что нет. — Коли так, то подожди пока засыпать, сколько сможешь, — посоветовала миссис Берри, — а теперь давай помолимся за того господина, который так много делает, оттого что не тратит слов попусту.

Как то часто бывает с людьми простыми, миссис Берри глупела только тогда, когда речь шла о ее собственных сердечных делах. Как она и предчувствовала, баронет вошел к ней в комнату, когда все вокруг стихло. Она видела, как он подошел к Ричарду-младшему и, склонившись над ним, стал пристально на него смотреть. Потом он направился к полуоткрытой двери в комнату Люси, прислушался, едва слышно постучал и — вошел. Миссис Берри слышала, как из комнаты донеслись очень тихие слова. Что именно говорилось там, разобрать она никак не могла, но готова была поклясться, что угадала, о чем именно идет речь. «Он назвал ее дочерью, обещал, что она будет счастлива, и по-отцовски ее поцеловал». Когда сэр Остин уходил, она уже крепко спала.

ГЛАВА XLII

Природа заговорила