Испытание Ричарда Феверела

— Позвольте вам доложить, сэр Остин, — провозгласил застывший в неподвижности дворецкий: — мастер Ричард!..

— Ну и что?

— Ушел!

— Ну и что же?

— И Бейквел с ним вместе!

— И что с того?

— Взяли саквояж с вещами.

Можно было подумать, что в саквояже этом спрятана подозрительная вещь, именуемая романтикой юного героя.

Итак, Ричард ушел из дома с саквояжем, и Том Бейквел саквояж этот нес. Он шел по дороге в Беллингем под проливным дождем и спешил, как бежавший из тюрьмы узник, сам не свой от радости, меж тем как Том дрожал от холода и непрерывно ворчал. В Беллингеме они должны были сесть на поезд. Он знал теперь, где ее надо искать, он выведал это при посредстве мисс Дейвенпорт, и туда-то он и мчался теперь, как выпущенная из лука стрела; туда, наперекор всем отцам, друзьям и интриганам, — вытребовать ее, и увезти, и вместе с ней вступить в борьбу со всем миром.

Промокшие насквозь, добрались они до Беллингема, и Том мечтал о том, чтобы согреться спиртным. Он уже намекал об этом своему господину, твердя, что рюмка-другая их приободрит, на что тот отвечал все время одно и то же: «Том, Том! Подумай, я ее завтра увижу!» Ехать мокрым было неприятно, и Том вновь и вновь возвращался к своим намекам, на что господин его отвечал всякий раз все тем же безумным выкриком, и сжимал ему руку, и в довершение всего еще изо всех сил ее тряс. Когда они проходили мимо главной гостиницы этого городка, Том уже без обиняков заявил, что надо бы выпить бренди.

— Нет! — вскричал Ричард. — Нельзя терять ни минуты! — Не успел он произнести этих слов, как зашатался и упал прямо на Тома, успев только пробормотать, что у него кружится голова и что нельзя терять ни минуты. Том поднял его на руки и внес в гостиницу. Хозяин и хозяйка тут же предложили им бренди, лекарство, которым лечили здесь все недуги, и насильно влили его в рот едва дышавшему Ричарду, что, правда, оживило его, но лишь настолько, что, крикнув: «Звонок уже, мы опоздаем», он без чувств упал на диван. Возбужденность его и полное изнеможение сделали свое дело. Юноша дал себя раздеть и уложить в кровать, и лежал теперь, позабыв обо всем на свете, даже о своей любви; точно затонувший ствол, который время выбросило на поверхность воды. Там-то и обнаружил его отец.

Испытал ли ученый гуманист раскаяние? Он предвидел такого рода кризис, перелом в том недуге, жертвою которого сделался его сын, когда тело ослабевает и духу бывает дано совладать с ним и этот недуг победить; он прекрасно знал, что не дух тут виной. К тому же увидеть сына и увезти его домой само по себе уже было для него известным успокоением после всей поднятой Бенсоном тревоги.

— Запомните, — сказал он, обращаясь к леди Блендиш, — когда он поправится, она ему будет уже не нужна.

Услыхав о том, что Ричарда настигли, она сразу же отправилась в Беллингем вместе с ним.

— До чего же вы умеете быть жестоким! — воскликнула она, стараясь подавить волновавшие ее предчувствия. Она настаивала, чтобы мальчику вернули его игрушку или, во всяком случае, обещали вернуть, только бы это помогло ему поправиться и снова расцвесть.

— Позаботьтесь о нем, — просила она, — сделайте все, чтобы ему стало лучше!

Отцу, который так горячо его любил, было тягостно на него смотреть. Юноша лежал на гостиничной кровати, простертый, неподвижный; щеки его пылали в лихорадке, глаза никого не узнавали.

Привезенный из Лоберна старый Доктор Клиффорд, которому было поручено лечить больного, покачивая головой, поджимая губы и припоминая старые истины, обещал, что сделает все, что только в состоянии сделать в подобных случаях медицина. Старый доктор признал: натура у Ричарда очень здоровая и организм его откликается на все назначения, как фортепьяно на прикосновение рук музыканта.

— Но, — добавил он, принимая участие в семейном совете, ибо сэр Остин посвятил его в обстоятельства дела, — лекарства не очень-то в таких случаях помогают. Перемена обстановки! Вот что ему сейчас нужно, и чем скорее, тем лучше. Развлечения! Надо, чтобы он повидал свет и узнал, что такое он сам. — Я хорошо понимаю, — добавил он, — что все это пустые слова.

— Напротив, — возразил сэр Остин, — я совершенно с вами согласен. По свету он поездит, и сейчас для этого самое время.

— Знаете, доктор, мы ведь погружаем его в Стикс[67],— заметил Адриен.

— Скажите, доктор, а бывали в вашей практике такие случаи? — спросила леди Блендиш.

— Ни разу, сударыня, — ответил доктор Клиффорд, — в этих местах такого не сыщешь. Деревенские жители мыслят здраво.

— Но ведь люди же умирали от любви, и в деревнях тоже, не правда ли, доктор?

Такого доктору Клиффорду не доводилось встречать.

— Мужчины или женщины? — осведомился баронет.

Леди Блендиш полагала, что чаще всего это были женщины.