Испытание счастьем

Дарья Михайловна оказалась женщиной его жизни. Их любовь была сильной и яркой, она вдохновляла его. Но решиться окончательно впустить её в свою жизнь художник не мог.n Ему нравилась некая трагедия их чувств. В этой драме он испытывал особенно сильные и головокружительные эмоции. Благодаря им хотелось творить бесконечно. Потому редкие встречи, взгляды, тайные свидания не заходили дальше, чем хотелось Дарье. Руслан никогда не стремился к семье, детям и домашнему уюту. Его душа жаждала свободы и творчества. Именно в их проявлении любовь к Дарье была вечной, яркой и глубокой.

Но эти бесконечные качели измотали её. Неопределённость сводила с ума. В конце концов, Дарья решила: без него ей невыносимо, но с ним — тяжелее. И всё чаще их встречи причиняли больше боли, чем радости. Ей нелегко далось принять окончательное решение, но она сделала это. Дарья просто исчезла из жизни Руслана. В один день, неожиданно и безвозвратно. Оборвала все связи. Переехала. Объяснение оставила в записке — слишком тяжело было бы говорить это, глядя ему в глаза. Письмо оставила в назначенном для встречи месте.

Руслан несколько раз порывался найти любимую и вернуть, но не решался. Знал, что как прежде уже не будет. И потому решил оставить её своей вечной Музой. Художник старательно пытался избавиться от всё более съедающей изнутри боли, выплёскивая эмоции в творчестве. Но, чем больше он подавлял это чувство, тем сильнее оно разрасталось. В конце концов, оно добило Руслана. Эта боль словно съела всё самое светлое в нём, оставив тёмную пустоту, которая терзала. Каждый день, час, минуту. Особенно по ночам.

Бороться с этим больше не было смысла. Да и желания тоже. Это уже давно перестали быть те эмоции, в которых можно найти вдохновение. Теперь они уничтожали.

Руслан решился. Он принялся писать свою последнюю и главную картину. В ней художник изображал себя с Дарьей. Их домик у моря, как она хотела. Семейный уют. Тихое счастье двоих уже немолодых, но всё так же влюблённых людей. Так он хотел показать ей, что творилось у него на душе. Без лишних слов дать понять, что давно передумал и хотел только быть с ней. Руслан планировал сделать эту картину своей последней — не для продажи. Написав её, он собирался приехать к Дарье и вручить ей. А потом, если она по-прежнему его любит и примет, никогда больше не разлучаться. Жить вместе и радоваться каждому мгновению. Нужды в работе у него больше не было: вдохновение угасло, дело не приносило радости, а состояние и без того накопилось немалое.

Эта картина должна была стать последней в его творчестве. По иронии судьбы, так и оказалось.

Художник ни о чём не просил меня, просто поделился историей. Но ещё тогда я решила разыскать Дарью Михайловну и передать ей картину. Хотелось, чтобы женщина знала, что её не забывали и всегда любили. Так просто должно было быть. Ведь Руслан Георгиевич писал картину как раз для Дарьи. И собирался ей отдать.

Но я не успела забрать картину. Пока моя семья была занята организацией похорон и поисками родственников, агентство, которое сотрудничало с художником при жизни, изъяло последнее его творение. И подкопаться было невозможно — всё законно и по документам. У меня не было шансов, и переговоры только подтвердили это.

Зато удалось узнать дальнейшую участь картины — первое время она должна была находиться в лондонском музее, а потом — продаваться на аукционе. К нему я и готовилась.

И вот сейчас я здесь, добилась своего. Вкратце рассказываю Дарье Михайловне о переживаниях художника, но в этом нет нужды. Картина говорит за себя.

— Я не переставала его любить, — после небольшой паузы признаётся женщина, — и, конечно, следила за его творчеством. Как ни пыталась прекратить и забыть, всё равно узнавала обо всех новинках. Радовалась его успехам… Его смерть стала для меня ударом. Но самое ужасное, я была готова к этому. Хоть и надеялась на чудесное выздоровление, чувствовала, к чему всё шло. Чувствовала почти сразу, как узнала о его болезни.

— Но почему вы тогда не вернулись к нему? — вырывается у меня.

Конечно, это бестактно и вряд ли уместно, но я не могу понять, что могло в такие минуты остановить от желания хотя бы увидеть и чем-то поддержать любимого человека. Ведь в критических ситуациях обостряются самые сильные чувства. И если это любовь, становится не до обиды или гордости.

Что могло остановить Дарью? Боялась, что ей не будут рады? Но разве в такой момент могло быть дело до этого?

Дарья Михайловна грустно усмехается.

— Назло себе, — признаётся она, почему-то рассматривая меня так, будто увидела только сейчас. — Не хотела с ним прощаться, рубила на корню своё предчувствие. Будто если я приеду, мы оба сдадимся.

Наверное, так бы и было. Руслан умер бы спокойно, потому что увидел её и понял, что по-прежнему любим. А она, приехав, допустила бы мысль, что да, он не выживет. Это стало бы прощанием.

Но каково ей сейчас, зная, что он о ней думал, а она не была рядом в последний раз?

Я молчу, не найдя нужных слов. Да и вряд ли они тут нужны.