Испытание временем

На заседании выступали незнакомые мне лица, книгу они называли вредной. Голоса шести академиков, из которых трое были ближайшими помощниками Павлова, потонули в оговорах и оскорблениях. 31 декабря 1949 года договор на книгу был расторгнут и рукопись возвращена.

Я почувствовал, что все недруги моих ученых и кое-кто из пишущих научно-популярные произведения ополчились против меня. Схватка не обещала ничего хорошего. К этому присоединилась тоска по творчеству, не омраченному уязвленными самолюбиями персонажей, их друзей и врагов, избавленному от лоска, чуждого истинному искусству.

Пока решение не окрепло, я, верный традициям своего времени, откликнулся на историко-научно-популярную тему о приоритете русской научной мысли, не всегда достойно отмечаемой за рубежом и несправедливо забытой на родине. В мартовской книжке журнала «Нового мира» за 1948 год была опубликована моя обширная статья. Месяц спустя я был срочно приглашен к одному ответственному работнику. Он сразу же заговорил о напечатанной статье.

— Мы ждем от вас книги, — начал он, усаживаясь рядом со мной, — всесторонне освещающей значение русской научной мысли. Молодое поколение должно знать тех, кто составляет гордость русской земли.

Я был далек от мысли заняться чем-либо подобным и сразу же ответил:

— Такая книга лежит вне пределов моего жанра. Я мог бы написать книгу об отдельном ученом, очерки не занимают меня.

Словно не было моего возражения, мой собеседник продолжал:

— Труд нелегкий, но вы с ним справитесь. Мы вас хорошо знаем.

Я продолжал отказываться, ссылаясь на различные причины, а мой собеседник продолжал называть все новые и новые имена русских ученых и с уверенностью человека, для которого мое согласие само собой разумеется, благодушно кивал головой.

Меня удивило, что среди названных им ученых были химики, математики и физики, и я поспешил его предупредить:

— Я никогда техническими науками не занимался и не очень разбираюсь в них. Вы имеете, конечно, в виду предложить мне раздел биологических наук?

— Мы имеем в виду все разделы науки. Вы напрасно недооцениваете свои способности, немного терпения, побольше уверенности — и вы с книгой справитесь.

Напрасно пытался я доказать, что подобная задача одному человеку не под силу, наибольшее, на что я могу согласиться, — это ограничиться биологическими науками. Ни один издатель такую книгу не возьмется издавать, понадобятся по меньшей мере двадцать пять рецензентов различных отраслей знания…

— На этот счет не беспокойтесь, — сказал он, — я сейчас позвоню Гослитиздату, и с вами заключат договор. Заинтересуйтесь Плехановым, фигура весьма достойная…

Я не знал ни одного научного открытия, принадлежащего ему, и осторожно заметил:

— Насколько я помню, Плеханов не был…

— Вы хотите сказать, что он не химик и не математик, — перебил меня мой собеседник, — не спорю, но он очень дорог нам.

На мои последующие возражения последовал короткий ответ:

— Учтите, я говорю с вами не только от моего собственного имени…

Мне предстоял труд, какого не позволил бы себе энциклопедист: проштудировать около тридцати дисциплин и выделить из каждой долю заслуг моих соотечественников. Больше всего меня донимало: как отнесутся к этой затее мои коллеги и ученые? Поймут ли они, что не честолюбие, а благое намерение восстановить правду руководит мной? Несколько раз я принимал решение отказаться от порученного дела. Так длилось до тех пор, пока спасительная мысль не положила конец сомнениям. Сумел же я без специальной подготовки создавать книги на материалах биологии, физиологии, агробиологии, хирургии, терапии и орнитологии, — намного ли прочие науки сложней?

Два года изучал я отечественную и зарубежную историю наук от Ломоносова и Евклида до Пастера и Виноградского, Гельмгольца и Мечникова. Двадцать семь дисциплин были исследованы и выделены семьдесят пять зачинателей и продолжателей великих починов. Академия наук Белоруссии в лице президента Гращенкова и секретаря академика сочла возможным в своем предисловии рекомендовать книгу как достоверную и полезную.

В 1950 году книга под названием «Восстановим правду» была предложена издательству и вышла в свет.

* * *

Еще один долг предстояло мне выполнить, он давно уже не давал мне покоя. Надо было исправить ошибку, допущенную моей неопытной рукой.

В конце тридцатых годов в журнале «Красная новь», а затем отдельным изданием был напечатан мой очерк об академике Быкове и научных успехах его отдела. Ученому в моей книге были приписаны заслуги его сотрудников, а в тех случаях, когда помощник удостаивался чести быть представленным в книге, все выглядело так, словно, не будь благодетельного ока ученого, ему бы не выбраться из тупика.