В самом деле, ничего особенного, никакого невероятного, чрезвычайного происшествия не случилось. Просто, зайдя перед началом занятий вместе с классным руководителем в его девятый «А», она увидела, что почти все недавно покрашенные столы изрезаны. На одних были явно старательно запечатлены различные инициалы, на других — таких было большинство — не менее тщательно выковыряны сосновые ветки и сосны, на третьих — не укладывающиеся в классическое представление черти со стрелами амуров. Один стол был сплошь покрыт изображением лесного массива с обозначением «Красный Бор».
— Что же это такое? — ахнула Чекедова.
— Я вас понимаю, я сам возмутился, когда во время урока заметил, что мои почти выпускники заняты этим озорством, — сокрушенно покачал головой классный руководитель и тут же принялся объяснять: — Видите ли, уважение к общественной собственности становится органическим чувством несколько поздней, а девятиклассники еще любят поозорничать.
— Органическим чувством! — вздохнула Наталья. — Приказом этого чувства, конечно, не привьешь! Но сейчас меня тревожит другое: почему они изрезали столы во время вашего урока математики? И, главное, почему они изобразили на столах ветки, сосны и даже целый лес?
— Не все ли равно, когда именно ученики портят мебель и что именно они вырезают?
— Нет, безусловно, не все равно!
Классный руководитель чуть-чуть демонстративно пожал плечами. Он не понимал, что именно беспокоит директора. Но Наталья чувствовала, что она не может удовлетвориться лишь недоуменным жестом. Очевидно, мысли авторов рисунков витали где-то очень далеко за пределами математических формул. Очевидно, школьников так же, как их отцов и матерей, волновала судьба Красного Бора, которому вот уже несколько недель народная молва предсказывала гибель. А лесной массив этот был действительно легендарным: ценнейшие породы деревьев, привезенные, как утверждали устные предания, со всех концов света, творения великих зодчих…
Потом, стоя у письменного стола в своем директорском кабинете, Наталья снова и снова повторяла:
— Нет, не пустяк! Не ерунда!
Для педагога, для воспитателя нет в школе незначительных фактов, нет пустяков, все важно!
Она вызвала двух девятиклассников к себе для беседы с глазу на глаз: лучшего ученика Алексея Демидова, одного из признанных вожаков школы, которого преподаватели между собой ласково называли Алешей, и того, кто был далеко не на лучшем счету — Олега Соловьева.
— Хочу выяснить, что вас лично интересует: чертики или сосны? — спросила Чекедова и уловила смешинку в серых глазах Алеши.
Он ответил почтительно и непринужденно:
— Меня лично бег трусцой по лесным дорожкам. Если, конечно, они не загазованы современными средствами передвижения. Соловьева, например, больше всего интересует его собственный мотороллер.
— Может быть, Соловьев скажет сам за себя?
— Извините.
Показалось это Наталье или нет — юноша чуть-чуть демонстративно пожал плечами. Подумала: «Как часто школьники машинально копируют своих учителей, своих классных руководителей. Как важно нам, воспитателям, постоянно следить за собой!»
Не впервые подумала так. Став директором школы, Наталья постоянно старалась, чтобы выражение ее лица не отражало душевных переживаний — ни гнева, ни радости, ни горя. И, кажется, добилась того, что в присутствии учеников подвижные черты ее лица и янтарно-яркие, широко посаженные глаза иной раз почти застывали.
Вот и сейчас Чекедова холодновато-спокойно смотрела на безупречно аккуратного Алешу: модная замшевая куртка, голубой накрахмаленный воротничок, синий шерстяной галстук. Подумала: «У них сейчас модно испачкать такую замшевую куртку, а этот нет, свою не даст пачкать. И нетрудно догадаться, откуда аккуратность: знает, что другой замшевой куртки не получит! Родители Алеши — люди небогатые, кадровые рабочие соседнего машиностроительного производственного объединения. Но они, что называется, из кожи вон лезут, чтобы единственный сын был экипирован не хуже других. Наверно, и мотороллер мечтают ему купить, такой же, как у Олега Соловьева, сына заместителя председателя профсоюзного комитета того же производственного объединения».
Решение быть откровенной с подростком пришло мгновенно:
— Знаете, Алексей Демидов, моя мать — известная художница, член президиума Советского Комитета защиты мира. Она рассказывала мне, что не раз ловила себя на желании представить зарубежным гостям нашу родину гораздо более богатой, чем она есть на самом деле. Из гордости, может быть? Или из желания, чтобы Россия выглядела не хуже других на планете, Но ведь на самом деле мы не так уж богаты, как нам хотелось бы. Мне, например, хотелось бы получать больше денег на школьное оборудование. А вы новенькие столы режете… Если я покрою нанесенный девятиклассниками ущерб, распоряжусь убрать изуродованные столы и добьюсь денег на покупку новых, я, скорее всего, лишу другую школу возможности приобрести необходимую мебель. То есть поставлю свою школу в привилегированное положение. Разве это будет справедливо?