Испытания

Чекедовой показалось, что глаза подростка дерзко блеснули. А его реплика явно прозвучала вызывающе:

— Вопрос о привилегиях очень сложный, Наталья Дмитриевна! Вы со мной откровенными я с вами буду также… Разрешите?

— Пожалуйста, — сказала Наташа, стараясь не проявить растерянности. Может быть, девятиклассникам еще не по летам откровенные разговоры с директором школы?

— Разве не в привилегированном положении Олег Соловьев? — с тем же вызовом, на грани дерзости, продолжал Алеша. — На своем мотороллере он сгоняет всех с дорожек Красного Бора. А с недавних пор к нему из города приезжают приятели на таких же тарахтелках. Один старинную фигурную решетку изуродовал! Получается, что Красный Бор — в их исключительном владении! Но все об этом помалкивают. Сложный вопрос о привилегиях, Наталья Дмитриевна. Например, — неожиданно вкрадчиво заговорил Алеша, — ваш сынишка учится в этой школе, где вы являетесь директором…

Наталья приняла вызов:

— Вы правы, Алексей Демидов! Очень сложный вопрос. Приведу вам встречный пример: я поставила вас в исключительно привилегированное положение, завязав этот откровенный разговор. Наверно, я не права по отношению к другим учащимся. Поэтому можете уйти, вы свободны.

Почти беззвучно закрылась дверь за Демидовым и одновременно как бы отворилось лицо директора школы — исчезло старательно выработанное выражение спокойной беспристрастности. Наташа села за письменный стол, чувствуя усталость, будто после тяжелой дороги.

Сжимая виски, она пыталась понять, соответствует ли ее откровенный разговор с Демидовым педагогическим принципам? И подобно многим своим коллегам — молодым школьным воспитателям — посетовала Наталья Дмитриевна на то, что не было в учебном плане Московского государственного педагогического института такого предмета, как «Методика воспитательной работы с учащимися».

«Умею ли я общаться с учениками? — мысленно спрашивала себя Наташа. — Разве учили, меня в институте технике и методике педагогического общения? Нет, не учили. Нет, учили, только не в институте! — возразил Наташе ее внутренний голое. И она обрадованно признала: «Мне дал урок общения Николай Юльевич Латисов!»

И все спокойней, уверенней стала размышлять о том, что общение — не только обмен информацией, но и процесс, в котором человек делится своим духовным бытием с другими людьми, стремится сознательно, а иногда бессознательно запечатлеть, продолжить себя в них. Значит, надо ей, Наталье Чекедовой, прежде всего настойчиво продолжать воспитывать себя как личность — для того, чтобы было чем делиться! И надо ей, директору школы, настойчиво вырабатывать умение — как делиться!

Олег Соловьев, входя в кабинет директора, споткнулся на пороге: под ноги попал развязанный шнурок его же ботинка.

— Завяжите! — сказала Чекедова. — И садитесь, пожалуйста. — Она показала на кресло перед письменным столом, подумав при этом, что разговор с Демидовым обострился, может быть, из-за их обоюдного физического напряжения, поскольку они оба стояли. Немного повременив, спросила:

— Увлекаетесь гонками? Трудная тема для вырезания ножом на парте.

Олег улыбнулся. Улыбка была такая, словно появилась на его физиономии еще в первом классе и удержалась до девятого.

— А я корябал не гонки… Это от скуки.

— Вот именно! — Наталья даже внутренне обрадовалась точно сформулированному признанию — «от скуки». И не спросила, а сама себе ответила вслух:

— Ну да, конечно. И на мотороллере по лесу гоняете от скуки?

— Горки там хорошие. Как жахнешь! — Олег зажмурился. — Мой отец в прошлом году сказал, что надо вырабатывать характер!

Что-то задело Наталью в словах подростка. Она не поняла, что именно? Пытаясь догадаться и думая «в другую сторону» — так она обычно определяла для себя самой отвлекающую мысль, Наталья сказала почти машинально:

— Ну давайте порассуждаем чисто теоретически. Личность всегда выступает как участник коллективной деятельности. Сейчас даже второклассник, наверно, знает, что жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. То есть мы вообще не можем говорить о воспитании личности вне связей ее с другими людьми. Но, конечно, при этом каждый поступок человека, как правило, выражение или реализация его собственной позиции. Каждый поступок каждого человека. То есть допустим, вы, Олег Соловьев, захотите проявить свою «свободную волю», но вам придется учесть «свободные воли» других людей. Иначе существование человеческого сообщества будет невозможно.

— Ну и пусть! — пробормотал Олег.

Чекедова чуть было не растерялась: что означает сие «ну и пусть»? Однако она твердо решила довести до конца свое краткое изложение довольно известных и, ничего не поделаешь, нуждающихся в повторении истин: