Испытательный пробег

Раз в год, а иногда чаще, уведомив телеграммой на художественном бланке, приезжал из Вильнюса Якубонис с сыном Рудольфом. У Якубонисов был шикарный «мерс» тринадцатого года выпуска, но на ходу и в прекрасном состоянии, им даже бумагу выхлопотали, где значилось, что они являются владельцами автомобиля, который на основании заключения экспертов внесен в список памятников науки и техники. Вообще друзей хламежников, следопытов автомотостарины Ася привечала, выделяла из всех прочих. Это были люди автомобильные, одержимые, крепко чокнутые. Шоферня. Алексей говорил: «Колумбы больших дорог и автомобильных свалок». Один там восстанавливал ЗИС-101, Юра Козельский, мучился, части искал, особенно ему родные зисовские фонари задние нужны были. Леша предлагал такие же от «линкольна», они там как-то подходили, если слегка кронштейны подпилить, Юра решил уже попробовать, но потом отказался. Принес обратно.

— А чего они вам не подходят? — участливо спросила Ася, уж больно ей этот Юра нравился. — Чего эти-то не устраивают?

— Другие они.

— Но ведь похожи.

— У ЗИСа сиреневые были с красными огнями. Я хорошо помню, знаете, в детстве на снегу отсветы…

Наверное, воспоминания у него дорогие с теми огнями связаны, чувствуя, как замирает сердце, решила Ася. Может, родителей он вспоминает, папу, маму. Порядочный человек, сразу и видно. Милый такой. Ленке бы мужа подобного, да уж где там. Одни гитаристы ходят, метут тротуар под окнами, козлы.

Ложась спать, она легонько тронула мужа.

— Леш, а что, от ЗИСа стопервого задние фонари дефицит? Достать трудно очень?

— Чего трудно? Все трудно… Можно. Вставать рано. Спи, Ась, спи.

Ася хорошо понимала мужа, и то, что в этот вечер он не поставил машину в гараж, ее беспокоило, но она не торопила время, знала, Алексей объяснит причину. И точно.

— Вот что, — сказал он, доев гречневую кашу, — я хочу к Толе-Васе слетать на Башиловку.

— Чего вдруг на ночь-то глядя, — засомневалась Ася и, закрыв кран, повернулась к мужу. — Ты ж сам говорил, завтра новый мотор обсуждают.

— Это так. Но тут без тебя, пока ты за Павлом во двор бегала, Станислав Антонович звонил.

— Чего он? Случилось что?

— У меня парень знакомый был, ты его видела, Яковлев Виталик, помнишь? Ну заходил ко мне, бывал, тощенький такой. «Москвич» у него четыреста первый. Славику про кометы рассказывал.

— У него загородный номер?

— Он самый, Яковлев. В Апрелевке сарай имел, опыты там проводил, все собирался такой, значит, двигатель сделать, чтоб угарный газ дожигать. Какой-то хитрый принцип выдвигал. С большим приветом, но головастый, в моторах понимал несомненно, всю физику чувствовал, как там что.

— А где работал?

— Сначала на АЗЛК, потом на ЗИЛе, потом в институт ушел, там его не поняли, по договору с автокомбинатом работал. У него изобретение было, и он главному инженеру в Лихоборах доказывал, что большая экономия горючего может получиться, если, значит, его предложению следовать. Пробовать предлагал, ну, пробовали. От него жена ушла, я тебе не говорил?

— Рыжая такая! — охнула Ася, вспоминая нескладную жену Яковлева, их обоих нескладных, его — чужая мать обревется, глядючи, и ее — конопатую, с дурным запахом изо рта. — На каждый товар свой купец… К кому ушла?

— К кому, к кому! К принцу португальскому. Бортмеханик говорил, он их хорошо знал, Витасик ее любил. Кто там поймет, за что жен любят. Ну и ушла.

— От стерва!

— Он простудился и помер от гриппа, ну а теперь с его изобретательским наследством возня. Налетело воронье. Тут как тут…

Горкин специально выделил изобретательское наследство голосом, это был его термин, часто им употребляемый. У кого-кого, а у доцента Горкина такое наследство имелось, и Асе следовало лишний раз задуматься над тем, что с годами все, чем занимался ее муж, все, к чему прикасались его умные руки, может приобрести огромное значение для благодарного человечества.

— Чего ж не поделили? — скромно поинтересовалась Ася.

— А шут их знает! Вот уж и старика подключили. Станислав Антонович просит встретиться с одним, побеседовать. Я не совсем в курсе, а с другой стороны, я его уважал, Яковлева. Крепко уважал. И день завтра, как специально, плотно складывается, с утра, дизель будем обсуждать, зиловский, выступить хочу, потом в НАМИ заскочить собирался…

— А может, его… — высказала предположение Ася, бледнея, — не сам он? Помогли как-нибудь.

— Ну это вряд ли.

— Вряд ли, не вряд ли, нет человека. Кто в наше время от простуды…

— Грипп у него был, сердце не выдержало. Слабое.

Асе хотелось, чтоб муж согласился с ее страшным предположением. Яковлев умер насильственной смертью: кто-то хотел завладеть его изобретениями, и вот Леша тоже должен остерегаться — кругом завистники. Она любила все страшное, про следователей, шпионов. И представила, как на следующий день, в обед, она со своей сослуживицей Акимовой в диетзале говорит печально: «У мужа одного, из их компании, тоже доцента — отравили». — «Кто?» — «А ты думаешь, за их изобретениями не гоняются? Следствие идет».

Акимова пожмет плечами. У нее всегда свои мысли.