Испытательный пробег

— А пусть и так. Это без разницы. На необитаемый остров они попадают в одних плавках после кораблекрушения, — уточнил Николай Николаевич, — это аналогия: когда ты за рулем, ты, Манучер, сочетаешь в себе нетерпение двадцатилетнего, энергию тридцатилетнего, расчетливость сорока лет, ну, и мудрость, хочу сказать, которая появляется в пятьдесят.

— Какая уж мудрость!

— На трассе ты, конечно, король! И это не просто так, тут насобачиться надо.

— Манучер Сергеевич, объясните, как это у вас получается? — спросил я, и эта просьба была Иноземцеву приятна. Он улыбнулся, блеснув золотым зубом, сказал:

— Это опыт.

Интонация его голоса предполагала, что слушателям ясно, опыт — не божий дар, дело наживное, приобрести его может каждый, хотя это совсем не так просто:

— Мне рассказывали, когда Ботвинник играл со Смысловым, — продолжал он, — то вот там… Это не вы мне, Николай Николаевич, и рассказывали? Ну, в общем, кто-то травил из шоферни, не важно. Суть в том, что Ботвинник думает на пять ходов вперед. Я так не умею. Ни в шахматы, ни в шашки. Сядут, бывало, ребята в гараже, не тяну. Дуб. Зато на трассе я думаю за три автомобиля, не считая своего. Свой я веду само собой. Даю пример: вон, глядите, впереди дурачок хочет левый поворот делать и начал перестраиваться, а назад не смотрит, не глядит и, что там творится, не соображает, а зря. Сейчас ему самосвальщик врежет и будет прав. Хотя, может, и не врежет. Обойдется. Мы же тем временем, что бы у них там ни вышло, будем держаться с краю и проскочим, пока они разбираются. Для себя я всю эту обстановку не формулирую, но вы спросили — я сказал.

Николай Николаевич обернулся ко мне, со значением прикрыл глаза, кивнул, я, мол, обещал, теперь набирайтесь ума-разума, еще не то услышите.

Так вот с разговорами мы ехали и ехали и наконец приехали на Дмитровский автополигон, и, как оказалось, приезд наш пришелся на неудачный день. Накануне тихим утром, когда низко по росной земле стлался туман, на скоростном кольце голубой «форд» — его сравнивали с нашими грузовиками того же класса — сбил лося. Манучер увидел темное пятно на асфальте. След лосиной крови. Притормозил. Сказал:

— Лося жалко. «Форд» — леший с ним, он железный, его отрихтовать, отлудить если хорошо, то он как новенький, а лось — живое существо. Я лосей люблю. Красивое животное. Едешь, они иногда к шоссе выходят, нюхают воздух. Они на пловчих похожи. Идут словно баттерфляем.

Манучер дал полный газ. Ударило ветром. Добровольский закрыл окно и посчитал, что необходимо объяснить мне, почему кольцо называется скоростным, а то я не пойму. Тут можно держать ту максимальную скорость, на которую рассчитывается автомобиль, говорил он. Таких дорог у нас не строят или строят, но мало. По мнению Манучера, это тема для серьезного разговора. Он сидел за рулем, некоторое время молчал, всем своим видом показывая, что не может смириться с нелепой смертью лося, выскочившего под колеса злополучного «форда», а тут вдруг начал спорить с воображаемым дорожным начальником, от которого многое зависело.

— Ну вот, — сказал Манучер, многозначительно щурясь, — вы хотите, чтоб автомобиль строили для дороги? Пожалуйста вам. Какой хотите? Чтоб по деревьям лазал? Можем и такой. Грачеву закажем — будет.

— С лапами, Манучер, с лапами, — оживился Николай Николаевич.

— И что нам нужно?

— Время, — поспешно сказал я, потому что большой дорожный начальник был лицом воображаемым и надо было поддержать разговор.

— Нет, — обиделся Манучер, — дело не во времени! Главное — деньги. Кажется, мы рубль бережем: плохая дорога дешевле. Однако разве мы не знаем, что на плохую дорогу дай дорогой автомобиль. Металла на него много, ремонта на него много… Логично?

— Логично.

— Ну, ты, Манучер, философ! Профессор, понимаешь, кислых щей и сочинитель ваксы.

— Мы строим автомобиль для дороги, он у нас в любых погодных условиях ходит и география любая, а надо строить дороги для автомобиля, вот тогда будет порядочек, Николай Николаевич. Другой будет подход. Там еще проблема выхлопных газов, топливо качественное нужно давать, а то воздух жжем. Хотя, конечно, воздуха нам пока хватает. Страна большая. Моря кругом, леса — источник кислорода. Да и ученые, если что, придумают такую электростанцию, вместо электричества будет кислород гнать.

Чуть погодя без всякого вступления он продолжал:

— Я хотел быть летчиком. Я с детства мужик оригинальный, тянет меня на скорость. Я когда в армии служил, у нас капитан, командир батальона, все говорил:

«Манучер, персидский твой бог, не газуй ты так, это тебе танк, а не «шевролет», это боевая машина, броня, маневр, а ты из нее рекорд давишь, угробишься…» Не прав капитан — пока живу!