Испытательный срок

— Прошу прощения, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал увереннее, — мне срочно нужно позвонить в МЧС. Моя сестра где-то в лесу, она, возможно, пострадала. Можно мне телефон, пожалуйста? Или, если хотите, сами вызовите спасателей…

Двое бородачей переглянулись; Щукин выглядел… довольным?

— Что, Вигар, посмотрел? — хмыкнул он и красноречиво протянул сложенную горстью ладонь.

Мужик по имени — или по кличке? — Вигар досадливо отмахнулся, глядя куда-то Ире за спину. Мысль обернуться пришла запоздало; Ира едва успела увидеть кого-то широкоплечего и чумазого, а через миг её безо всякой жалости ухватили за запястья, лишив возможности двигаться. Крик получился слабым и скорее удивлённым, чем испуганным. Второй попытки не было: грубая, пахнущая землёй ладонь крепко зажала ей рот.

— Деньгу-то давай, — потребовал Семён Васильевич. Он и впрямь был очень, очень доволен собой.

— Ишка вынесет, — бросил Вигар и отвернулся от Щукина. — Слышь, Горазд, давай-кось её в старую ригу. Да привяжи покрепче, чтоб ничего там не попортила.

Ира отчаянно попыталась вырваться или хотя бы закричать. Ей не дали. Здоровяк Горазд впихнул ей в рот вонючую тряпку, легко оторвал от земли, перекинул через плечо — кровь тут же болезненно застучала в висках — и куда-то поволок, не обращая внимания на Ирины попытки колотить его по широкой спине. Потом мир безжалостно кувыркнулся, и вокруг стало темно и затхло. Едва не вывихнув Ире запястья, молодчик крепко стянул её руки грубой верёвкой и привязал к чему-то огромному и неподъёмно тяжёлому. Вместо крика сквозь кляп пробивалось лишь жалкое мычание, к которому её мучитель оставался глух. Ира попыталась хотя бы лягнуть его, но он проворно отскочил в сторону и в ответ отвесил ей пинка под рёбра, выбив из груди дыхание. От жгучей боли на глаза навернулись слёзы. Когда наконец снова получилось вдохнуть, вокруг было тихо и царила кромешная тьма.

В полицию! Выбраться отсюда — и бегом, не останавливаясь, до ближайшего полицейского участка, наплевав на боль и подступающий холод. Где-то в лесу осталась Оля, без сознания ли, испуганная ли до полусмерти, а может, и вовсе… Ира помотала гудящей головой, отгоняя жуткие мысли. Бабушка уже наверняка хватилась внучек. Спасатели точно в курсе здешних дел, они в первую очередь наведаются в этот притон… Что за маргиналы тут обитают? Бандиты? Двинутые на какой-нибудь дурацкой идее? Макс ведь занимался делом каких-то оккультистов, не они ли свили здесь гнёздышко?.. Впрочем, какая разница! Сперва надо выбраться, а там пусть разбирается полиция, служба безопасности, местный магконтроль…

Время бесследно таяло в тишине, пахнущей гнилым сеном. Кроме скребущихся по углам мышей, единственным Ириным компаньоном был холод. Немели пальцы; мелкая дрожь то и дело пробегала по телу, выматывая остатки сил. Спасительное снадобье лежало в кармане, так близко и недосягаемо. Ира попробовала до него добраться, но добилась только ломоты в вывернутых руках и бросила бесплодные попытки. Все её усилия сосредоточились на том, чтобы не позволить себе уснуть и рухнуть в объятия кошмара. Согнуть и разогнуть ноги, разгоняя кровь. Неудобно устроить голову на плече, чтобы перестали слипаться глаза и, может быть, чуть-чуть утихла бьющаяся в висках боль. Пошевелить связанными руками, доказывая самой себе, что всё это — взаправду…

Несколько раз — Ира не сосредоточивалась на том, сколько именно — ей приносили попить. Горазд выдёргивал кляп, прижимал к её губам плошку с отдающей тиной водой — приходилось глотать, чтобы не захлебнуться — и потом вновь затыкал ей рот. Попытки заговорить с ним ни к чему не приводили; во второй или третий его визит Ира узнала, почему. В ответ на её путаные мольбы здоровяк разинул рот, и привыкшие к темноте глаза различили за неровными жёлтыми зубами зияющую пустоту. Давняя чужая боль подкатила к горлу тугим комком. Немыслимо. Так же, как и всё остальное здесь…

Сколько часов, дней, недель так прошло — кто его знает? Ира пыталась гадать, что с ней станется, если помощь не подоспеет, но вскоре бросила тратить на это силы. Когда Горазд явился в очередной раз без плошки, зато с коротким кривым ножом, у неё не вышло даже испугаться. Он всего лишь поддевал остриём узлы, отвязывая пленницу; лучше бы, наверное, всё-таки убил, потому что её вряд ли ждало что-то хорошее. Снимать путы с кистей рук или вытаскивать кляп Горазд не стал — напротив, вдобавок к этому завязал Ире глаза. Её куда-то поволокли; мешанина странновато звучащих мужских голосов вокруг походила на гул осиного гнезда. Мир снова пошатнулся, а потом с чудовищным скрипом мерно закачался из стороны в сторону. Так продолжалось долго; рядом кто-то негромко переговаривался, и смысла чужих слов Ира не поняла бы, даже если бы захотела. Холод чуть-чуть отступил: должно быть, её вытащили на солнце. Хорошо бы так было подольше. До самого конца.