Испытательный срок

— Я ить таких мало видал, чтобы от запретов не бегали, — сказал он негромко и серьёзно. — Всё больше души заячьи, как тот вон, — Тихон брезгливо кивнул в сторону притоптанной травы, где недавно обретался Георгий Иванович.

Ира его почти не слушала. В десятке шагов от неё лежал на земле, нелепо раскинув руки, несчастный одноглазый селянин. Он не может быть мёртв — волхвам запрещено убивать; старик всего лишь приказал ему спать… Подниматься на ноги всё ещё страшно; пришлось ползти, путаясь в длинной грязной юбке. С грехом пополам Ира нашла на смуглой шее размеренно бьющуюся жилку. Потеребила своего недавнего мучителя за плечо.

— Проснитесь… Проснись, — поспешно поправилась она, вспомнив о местной вежливости. — Надо в деревню идти. Здесь зверьё всякое, сожрут ещё…

Спустя целую вечность селянин осоловело уставился на неё единственным глазом. Ира даже не вздрогнула: водя дружбу с лихом, и не к такому притерпишься. Ничего не осталось в этом человеке грозного. Он глядел на Иру потерянно, словно впервые её видел.

— Вставать надо, — настойчиво повторила она. — Идти в Березну. Помнишь, в какую сторону?

Селянин с трудом разлепил сухие губы и шумно выдохнул. От него всё ещё пахло кислым потом, но запах уже не внушал страха — только жалость. Наверное, в её силах было защитить беднягу тогда или хотя бы подлечить сейчас, но силами этими Ира не умела пользоваться.

— Пойдём, — взмолилась она, помогая человеку сесть. — В Березну. Всё хорошо будет. Я знаю, ты не со зла…

Он ответил бессвязным мычанием, отчаянием на обветренном лице. На любые мольбы и увещевания — только смотрел и бестолково разевал рот. Ира зло, безнадёжно выругалась. Что там приказал ему чёртов волхв? Забыть обо всём? Вообще обо всём?.. О своём прихвостне Георгий Иванович, значит, заботится, а всеми остальными, выходит, можно пренебречь. Как ему, интересно, клятвы нигде не жмут?

— Пойдём со мной, — вздохнула она, на всякий случай отводя взгляд. Хватит с него. — Я всё равно ни черта не умею. Пусть Зарец… тьфу ты, Яр разбирается. Пойдём. Пожалуйста.

Не без труда поднялась сама, протянула ему руку. Бедолаге пришлось куда хуже, чем ей. Хорошо хоть, в момент показательных выступлений Тихона он уже лежал в отключке. Ельник стоял вокруг сплошной однородной стеной; неровные ряды сероватых колонн, тонущих в колючей зелёной дымке. Дежурно шевельнулся в душе привычный страх. Ни с того ни с сего захотелось плакать навзрыд.

— Тихон! — к лешему подступающую истерику, надо выбираться! — Тихон, где тут выход? Деревня где?

— Там, — шепнул на ухо шальной сквозняк. Нижние лапы столетних елей тяжело качнулись, теряя хвою.

— Поняла, — Ира поднырнула под безвольно висящую руку селянина. Под весом взрослого, хоть и не очень высокого мужика её беспощадно шатало. — Пойдём, здесь не должно быть далеко.

Когда они выбрались на луговину, солнце почти поднялось в зенит. Дневной свет, словно ласковый водопад, смывал с кожи лесные тени. Спотыкаясь о кротовые норы, Ира упрямо потащила покорного попутчика к Березне. Впереди вдоль пыльной дороги не спеша шли люди; коснулся слуха умиротворяющий гул человеческих голосов. Ира с великим облегчением узнала знакомую спину, перечёркнутую длинной чёрной косой.

— Слава! — позвала она и тут же прикусила язык. Обернувшиеся на голос деревенские смотрели на неё недоумённо. — Э-э-э… Слава б-богам, ты здесь…

Изумлённые взгляды сместились с неё на её спутника, потерянно глазеющего по сторонам. Ярослав приблизился стремительным шагом, нашёл пульс на запястье бедняги, чуть сжал пальцы, обеспокоенно нахмурился.

— Ох ты ж, — тихо проговорил он, оглядывая разом сгорбившегося селянина. — Серьёзное дело. Нежить?

— Не только, — Ира качнула головой и одними губами произнесла: — Потом расскажу.

Деревенские опасливо приблизились. Они шли с полевых работ; почти все несли на плечах хищного вида наточенные косы. Целый отряд смертей, разодетых в вышитые рубашки. Ира поёжилась.

— Э! Да то ж Тихомир!

— Ты ж больным сказался!

— Да глянь на него — как есть больной…

— Проводите его домой, — твёрдо приказал Ярослав. Одноглазый Тихомир не горел желанием бросаться в объятия односельчан; он вряд ли вообще их помнил. — Дайте воды и оставьте в покое. Я позже приду, посмотрю.

Они не посмели его ослушаться. Неуклюже пошучивая, поддерживая товарища под дрожащие руки, деревенские медленно удалились нестройной толпой; издали казалось, что по дороге бредёт многоногое чудовище с железными клыками-косами. Иру ни с того ни с сего пробрала крупная дрожь.

— Что случилось? — негромко спросил Зарецкий, привычно касаясь её виска.

Стало немножко легче. Ира кое-как перевела дух и выложила всё без утайки. Тихо и быстро, словно боясь, что их кто-то подслушает, схватит, уличит во лжи. Ярослав не перебивал, только хмурился всё больше. Когда Ира наконец выдохлась, он несколько долгих мгновений хранил молчание; она нетерпеливо ждала его слов. Пусть отчитает её за бестолковость, за эксперименты с волшбой, за заигрывание с нежитью — лишь бы не тронул лихо…

— Тихон! — не повышая голоса, позвал Ярослав. Ира вздрогнула, как от пощёчины.