Испытательный срок

— Не надо! — взмолилась она. Дожила — упрашивает офицера магконтроля пощадить смертельно опасную тварь! — Это я виновата, он просто помог…

Тихон медленно, будто нехотя соткался из воздуха чуть поодаль. Понуро опустил патлатую голову. Ира шагнула вбок, так, чтобы оказаться между ним и Зарецким. Ярослав устало вздохнул.

— Ир, отойди. Я не собираюсь никого жечь, — он демонстративно спрятал руки за спину. — Тихон, расскажи мне про этого… Ергола. Кто он такой?

— А, — лихо обрадованно осклабилось. Ира, подумав, отступила в сторону, чтобы не мешать разговору. — Душонка пропащая. В былые времена в Тайраде при наместнике мыкался, всё местечко потеплее искал. Как Агирлан пришёл, так сразу к тому и перебёг, продавал ему нашего брата… С Драгана начал, Иланой-Искусницей закончил, думал, зачтётся ему. Ить не зачлось — пришлось через грань улепётывать. Вишь, как ловко по-тамошнему выучился, ровно всю жисть прожил…

Ярослав внимательно слушал, склонив голову к плечу. Его пальцы нервно играли с ярко-синей тесёмкой, стягивающей у горла воротник; крохотная растрёпанная кисточка беспокойно металась из стороны в сторону, словно маятник. Тихон не скупился на нелестные эпитеты; должно быть, с волхвом Ерголом его связывала давняя и крепкая вражда.

— Ученика, говорят, примучил, — с отвращением выплюнул он. — Бросил степнякам на растерзание и был таков.

— Это не может быть правдой, — медленно проговорил Зарецкий, качнув головой. — Сила при нём.

— И-и-и, клятва — она ить глупая, — возразил Тихон. — Из любого запрета вывернуться можно. Сам знаешь.

— Нет, — Ярослав упрямо сдвинул брови. — С его учеником, очевидно, почти всё в порядке. Они перешли границу вместе. Потом этот Ергол… попал в поле зрения правосудия, — он со значением оглянулся на Иру, словно приглашая начать соображать. — Ученик… ученик, похоже, уже нет. Год как-то пережили, а потом наставник куда-то сгинул на пятнадцать лет. Из дела — и из жизни Кузнецова.

Вот он к чему! А ведь правда, сходится. Помнится, Викентьев на допросе заострил на этом внимание: пятнадцать лет нелегальной практики… Наставник куда-то делся… Ира не помнила, какое имя назвал тогда Кузнецов, но наверняка что-то такое, созвучное. Одна только нестыковка, весьма значительная.

— У Кузнецова сил совсем нет, — буркнула Ира. — Ты его сам тогда отпустил…

— Точно, нет сил, — Зарецкий мрачно усмехнулся. — Он нарушил запрет.

— Какой?

— Какая разница? Клятва сработала.

— Тогда он бы умер, — недоумённо пробормотала Ира и тут же охнула, ошеломлённая припозднившейся догадкой. — А-а-а… Жизненная сила…

— Агась, — важно кивнул Тихон. — Ученичок, выходит, весь дар-то и растерямши. Только и годится нынче, что девиц пугать.

— Спасибо, Тихон, больше не задерживаю, — сказал Ярослав вежливо, как посетителю, забравшемуся на двенадцатый этаж Управы.

Лихо поспешно развеялось в воздухе грязноватым туманом. Среди лугов они остались вдвоём: налитой зноем полдень загнал селян в укрытия от палящего солнца и набравшей силу нежити. Ярослав отрешённо смотрел куда-то в холмы — туда, куда бесконечно давно уехал княжеский отряд. Тревожить его было боязно.

— Не делай так больше, — наконец сказал он, смерив Иру тяжёлым взглядом.

Она не стала уточнять, к чему относится это замечание: к бестолковому паническому бегству, к опасным упражнениям с даром или к её завязавшейся дружбе с Тихоном. Наверное, ко всему сразу. Вперив взгляд в пыльные носы башмаков, Ира понуро кивнула.

— Не буду. Извини, — искренне выпалила она. — Я просто… растерялась. И тебя не было…

— Я говорил с князем, — неожиданно откровенно пояснил Ярослав. — Снял чары. Посоветовал присмотреться к наместникам в Вихоре и Гориславле… Если Ильгода будет воевать за свою независимость, пусть делает это по собственной воле.

— За независимость, — озадаченно повторила Ира.

— Да. Против той власти, которая когда-то выгнала здешних волхвов через границу. Очень выгодно.

— Это как-то мерзко, — Ира поморщилась. — То есть плохо, конечно, что их выгнали… Но, может, люди не хотят воевать?

— Может, не хотят, — согласился Зарецкий. — Может, и не готовы. Зря только погибнут… Если им кто-нибудь добрый с той стороны не поможет, — мрачно прибавил он. — Понять бы, кому там это нужно.

— Ерголу этому, — буркнула Ира, переминаясь с ноги на ногу. Хотелось пить холодную воду, валяться на мягкой перине и ни о чём не думать; не хотелось никуда уходить отсюда. — Тихон говорит, он обиженный…

— Безусловно, — ядовито процедил Зарецкий. Он бросил разглядывать дальние дали и повернулся наконец к собеседнице. — Только Ергол — пешка. Во-первых, ему самому нельзя принимать власть, это запрет. Во-вторых, кто-то же его вытащил из тульской передряги!

— Может, сам?

— Ага, сам… Разобрался за годик в нашей судебной машине и выкрутился так, что теперь следов не найти… Пойдём в деревню, — он устало вздохнул. — Мне ещё надо этого Тихомира подлечить.

— Ты можешь снять чары? — с надеждой спросила Ира, примеряясь к широкому шагу спутника. — Чтобы он всё вспомнил?