Истина

Савенъ былъ все такой же блдный и тщедушный и задыхался отъ кашля; а между тмъ ему пришлось похоронить свою красивую, здоровую жену. Вчно преслдуемый муками ревности, онъ изводилъ ее ежедневными упреками, посл того, какъ засталъ жену почти въ объятіяхъ ея исповдника, отца еодосія, къ которому онъ самъ ее послалъ, желая охранить отъ увлеченій. Въ немъ осталась съ тхъ поръ глухая вражда къ клерикаламъ, но онъ не выказывалъ ее изъ трусости передъ всесильными аббатами.

— Почему вы думаете, что я на васъ сердитъ? — проговорилъ Маркъ со своимъ обычнымъ спокойствіемъ.

— Помните, мы когда-то не сходились съ вами во взглядахъ… Вашъ сынъ женился на моей внучк, но это не сблизило насъ нисколько… Вы отовсюду изгоняете монаховъ и духовныхъ лицъ, а мн ихъ жаль. Я всегда говорилъ, что женщинамъ и дтямъ нужна острастка, и теперь придерживаюсь того же мннія; во всемъ прочемъ я — искренній республиканецъ, — поврьте мн.

Маркъ невольно улыбнулся, вспоминая прошлое.

— Клерикалы имютъ и теперь еще большую власть, — продолжалъ Савенъ: — еслибы я обратился къ ихъ услугамъ, то не влачилъ бы жалкаго существованія мелкаго чиновника и не былъ бы теперь въ тягость своему сыну Леону. Постоянныя лишенія убили мою жену. Взгляните на моего сына Ахилла: еслибы я помстилъ его въ семинарію, онъ былъ бы теперь префектомъ или предсдателемъ суда; но я не сдлалъ этого — и вотъ онъ просидлъ тридцать лтъ писцомъ и лишился рукъ и ногъ; не можетъ теперь поднести ложку ко рту…

Больной дружески кивнулъ своему бывшему учителю и проговорилъ слабымъ, надтреснутымъ голосомъ:

— Да, клерикалы когда-то имли большое вліяніе, но теперь люди, повидимому, обходятся безъ нихъ. Теперь не трудно разыгрывать героя и являться судьей тхъ, кто жилъ при другихъ условіяхъ.

Онъ посмотрлъ на Адріена, который стоялъ молча, желая уязвить его такимъ замчаніемъ. Его несчастное положеніе, смерть жены и ссора съ дочерью Леонтиной, вышедшей замужъ за мелкаго торговца, окончательно испортили его характеръ. Онъ продолжалъ, желая подчеркнуть свой намекъ:

— Помните, господинъ Фроманъ, когда розанскій судъ вновь осудилъ Симона, я говорилъ вамъ, что убжденъ въ его невинности? Но что же я могъ сдлать одинъ? Лучше всего было молчать… А теперь развелось немало юнцовъ, которые считаютъ насъ подлецами и собираются дать намъ хорошій урокъ гражданской мудрости, устроивъ чуть ли не тріумфальныя арки для встрчи мученика! Вотъ ужъ, поистин, дешевое геройство!

Теперь Адріенъ былъ убжденъ въ томъ, что Леонъ проговорился дома о его планахъ. Онъ постарался успокоить больного.

— Напрасно вы такъ говорите! Кто справедливъ, тотъ и добръ. Я отлично знаю, что вы лично были всегда очень разсудительны, и признаюсь, что въ моей семь есть люди боле упрямые, не признающіе новыхъ вяній. Въ настоящее время надо желать одного, чтобы вс соединились въ одномъ общемъ порыв солидарности и загладили былую несправедливость.

Савенъ слушалъ этотъ разговоръ сперва въ недоумніи, но потомъ онъ сообразилъ, зачмъ сюда явился Маркъ въ сопровожденіи Адріена, — чтобы переговорить съ его сыномъ Леономъ. Сперва онъ счелъ его посщеніе за простую формальную вжливость.

— А, такъ вы пришли сюда изъ-за этой глупой зати! Вы желаете возстановить справедливость! Но я противъ этого, также какъ и ваши благоразумные родственники. Мой сынъ Леонъ, конечно, поступитъ, какъ ему угодно, — это не помшаетъ мн остаться при своемъ убжденіи. Жиды, жиды, сударь, всегда будутъ жидами!

Адріенъ взглянулъ на него, пораженный его словами. Кто теперь ненавидлъ жидовъ? Антисемитская вражда кончилась, и современное поколніе даже не понимало, какъ можно упрекать жидовъ въ какихъ-то таинственныхъ преступленіяхъ. Теперь вс были равноправными гражданами. Маркъ съ любопытствомъ слдилъ за этой сценой, припоминая далекое прошлое; каждое слово, каждое движеніе Савена переносили его за сорокъ лтъ назадъ.

Наконецъ вернулся Леонъ, со своимъ сыномъ Робертомъ, которому уже минуло шестнадцать лтъ; онъ помогалъ отцу въ работахъ на ферм и унаслдовалъ отъ него энергичную любовь къ труду. Леонъ очень обрадовался, увидвъ Марка, и отнесся къ нему съ привтливою почтительностью. Узнавъ причину посщенія, онъ сказалъ:

— Господинъ Фроманъ, вы, конечно, не сомнваетесь въ томъ, что я искренно желаю сдлать все, чтобы угодить вамъ… Вы — нашъ уважаемый и справедливый учитель… Адріенъ вамъ, вроятно, объяснилъ, что я вовсе не противъ его проекта, — напротивъ, я буду отстаивать его всми силами. Мальбуа только тогда смоетъ лежащее на немъ пятно, когда искупитъ свою вину передъ Симономъ. Но я уже говорилъ о томъ, что ршеніе должно быть единогласное; не теряю надежды, что оно такъ и будетъ, если и вы окажете свое содйствіе, повліявъ на членовъ муниципальнаго совта.

Замтивъ ироническую улыбку своего отца, онъ сказалъ ему, улыбаясь:

— Не прикидывайся такимъ упрямцемъ, — вдь ты самъ недавно сказалъ мн, что признаешь невинность Симона.

— Да, конечно, признаю. Я тоже ничего не сдлалъ дурного — однако, мн не выстроили дома.

Леонъ отвтилъ ему довольно рзко:

— У тебя есть мой домъ.