Истина

Савена больше всего раздражало то обстоятельство, что ему пришлось прибгнуть къ гостепріимству сына, который добился благосостоянія личнымъ упорствомъ воли, безъ всякой протекціи тхъ клерикаловъ, которыхъ онъ въ то же время презиралъ. Слова сына поэтому задли его за живое, и онъ отвтилъ съ досадой:

— Стройте ему хоть соборъ, если это вамъ нравится. Я останусь дома, — только и всего.

Несчастный Ахиллъ застоналъ отъ боли въ ногахъ и проговорилъ съ горечью:

— Увы! И мн придется сидть дома. Но еслибы я не былъ прикованъ къ креслу, я бы пошелъ съ тобою, мой милый Леонъ; вдь я принадлежу къ тому поколнію, которое хотя и не исполнило своего долга по отношенію къ Симону, но вполн сознается въ этомъ и готово искупить свою вину.

Маркъ и Адріенъ ушли, увренные въ успх; послднія слова, Ахилла произвели на нихъ очень благопріятное впечатлніе. Маркъ вскор разстался со своимъ спутникомъ и направился къ Дувз по новымъ широкимъ улицамъ и мысленно переживалъ все, что ему пришлось видть и слышать въ этотъ день; онъ какъ бы вспоминалъ съ самаго начала всю свою долгую жизнь. Сорокъ лтъ тому назадъ онъ встртилъ у Бонгаровъ, Долуаровъ, Савеновъ полнйшее невжество; у крестьянина оно выражалось въ боле грубой форм, у рабочаго прикрывалось фразами, у мелкаго чиновника — лживыми разсужденіями о своемъ республиканскомъ свободомысліи; но всюду онъ встртилъ узкій эгоизмъ, глупый страхъ и слпое упрямство. Затмъ народилось новое поколніе, которое, благодаря боле разумному воспитанію, нсколько осмысленне относилось къ жизни, но не имло еще силъ дйствовать самостоятельно. Затмъ дти ихъ дтей мало-по-малу овладли боле логическимъ мышленіемъ, освободились отъ невжества и суеврій и почувствовали въ себ мужество начать великую освободительную работу будущаго, на пользу человчества, А ихъ дти, подрастая, общали дать поколніе настоящихъ энергичныхъ и сознательныхъ дятелей. Маркъ, очевидно, могъ прозрвать будущее, когда говорилъ, что Франція потому не возстала противъ несправедливаго приговора Симона, что находилась еще подъ гнетомъ рабства и невжества, что ея лживыя понятія поддерживались недостойными органами печати, которые производили гнусный шантажъ. Онъ также предвидлъ тогда врное, единственное средство, чтобы освободить страну отъ этого постыднаго положенія: это средство было образованіе народа, освобожденіе его отъ суеврія и ханжества, путемъ созиданія истинныхъ гражданъ, способныхъ на солидарность и на разумную жизнь. Онъ самъ посвятилъ всю свою дятельность на пробужденіе въ народ доблестныхъ чувствъ, разумныхъ понятій, основанныхъ на точномъ знаніи; онъ видлъ теперь, что начальная школа спасла его отечество и научила прежнюю невжественную толпу, безсловесное стадо, быть ревнителями истины и справедливости.

Маркъ почувствовалъ удивительное успокоеніе; въ его сердц жили лишь добрыя чувства всепрощенія и терпимости. Онъ много выстрадалъ въ свое время; онъ часто глубоко возмущался людскою злобою и несправедливостью, упорнымъ невжествомъ и жестокимъ ослпленіемъ. Теперь онъ съ удовольствіемъ вспоминалъ слова Фердинанда Бонгара и Ахилла Савена. Они допустили несправедливость; но они сами признались, что сдлали это по незнанію, по слабости, по неувренности въ возможность успха. Имъ нельзя было поставить въ вину то наслдіе, выраженное въ незнаніи и безволіи, которое они получили отъ своихъ родителей. Онъ охотно прощалъ имъ всмъ; онъ даже не чувствовалъ злобы противъ тхъ, которые еще упорно настаивали на своихъ заблужденіяхъ; онъ только желалъ, чтобы вс приняли участіе въ торжественной встрч Симона; ему бы хотлось, чтобы это событіе соединило все населеніе въ одномъ братскомъ поцлу, въ общей радости, въ общемъ примиреніи.

Вернувшись къ Луиз, гд его дожидалась Женевьева, Климентъ съ женой и дочкой, которые должны были отобдать у нея, онъ былъ очень обрадованъ, заставъ тамъ Себастіана и Сару, пріхавшихъ изъ Бомона. Собралась цлая большая семья, и пришлось раздвинуть столъ. Во глав трапезы услись Маркъ и Женевьева, затмъ Климентъ и Шарлотта, съ дочкой Люсіенной, которой минуло уже семь лтъ, потомъ Жозефъ Симонъ и Луиза, потомъ Себастіанъ Миломъ и Сара, потомъ Франсуа Симонъ и Тереза Миломъ, кузенъ и кузина, которые поженились, и у нихъ была дочурка двухъ лтъ, Роза, — всего двнадцать человкъ съ хорошимъ, здоровымъ аппетитомъ.

Во время обда Маркъ разсказалъ о томъ, какъ онъ провелъ утро, сообщилъ о проект Адріена и о своей увренности, что этотъ проектъ осуществится; со всхъ сторонъ раздались сочувственные возгласы. Жозефъ высказалъ, однако, нкоторыя сомннія относительно добрыхъ намреній мэра, но Шарлотта перебила его, сказавъ:

— Вы ошибаетесь: дядя Леонъ всецло на нашей сторон. Онъ одинъ изъ всхъ членовъ семьи выразилъ мн сочувствіе.