Истина

Он жил в странное время, в практически незнакомой стране. Но это не повергало его в отчаяние. Побывав в маленьких городках, поговорив с людьми, посмотрев на их убогую, нищую жизнь, Сергей наглядно убедился в необходимости перемен. Нет, он не хотел возвращения к старому, потому что прошедшая жизнь была прелюдией к нынешнему беспределу. Он понимал, что нужны перемены, но какие — сформулировать не мог. Одно он твердо уяснил для себя. Надо работать, не обращая внимания на политические игры начальства.

Этим утром он встал рано. Сделал зарядку, принял душ и пошел на кухню готовить традиционную яичницу.

Любимое радио «Ретро» передавало песню в исполнении Бунчикова, шипела на раскаленной сковородке яичница, часы показывали самое начало седьмого.

И вдруг раздался звонок в дверь. Короткий и робкий. Кого в такую рань принесло?

Никольский натянул тренировочный костюм, пошел к дверям. На секунду пожалел, что оставил пистолет на работе, и распахнул дверь.

На пороге стоял взволнованный Стас.

Сергей втолкнул его в квартиру, захлопнул дверь.

— Тебя кто-нибудь видел?

— Нет, Васильич, я перепроверился.

— Ты же знаешь, что нельзя приходить ко мне.

— Знаю, — ощерился Стас, — да только я тебе с шести утра звоню. Глухо.

И тут Никольский вспомнил, что он на ночь выключил телефон.

— Что у тебя за пожар? Не мог подождать?

— Не мог.

— Давай излагай.

Стас вздохнул, посмотрел печально на Никольского и достал из сумки зеленый контейнер.

— Это что?

— Банка, украденная в армии.

— Ну а я здесь при чем?

— Васильич, в этой банке радиоактивные материалы. Сергей даже растерялся. Вот жизнь настала! Обычный агент угрозыска приносит оперу не украденные сапоги или пальто, а радиоактивные изделия.

— Как она к тебе попала, Стас?

— Об этом разговор особый, Васильич.

— Ну пошли. Жрать будешь?

— Неужто что осталось, Васильич, — Стас засмеялся, — у тебя на кухне все сгорело.

Тут только Сергей почувствовал горелый запах забытой яичницы.

— От тебя одна потрава, Стас, накрылся мой завтрак.

— Васильич, не горюй, пошли на кухню, я тебе еще лучше соображу.

Стас был парнем проворным и домовитым. Маленькую сковороду он отверг напрочь. Свою чудо-яичницу он мог приготовить только на большой сковородке. Он открыл холодильник, и в дело пошло все: старый шматок сала, зачерствевший сыр, остатки колбасы, даже кетчуп «Анкл Бенс», все это перемешал в кастрюльке с яйцами, плеснул молока. Через несколько минут они ели необыкновенно вкусную яичницу и пили крепкий кофе.

За едой Стас поведал Никольскому весь свой разговор с Колей.

— Ну, Стас, — Сергей закурил, — тебе цены нет.

— Ловлю на слове.

— Пошли напишешь.

Писал Стас долго. Сергей дважды заставлял его переписывать, так как в процессе работы всплывали новые детали.

Наконец Стас закончил «писать оперу» и поставил дату и псевдоним.

Ушел он так же незаметно, как и появился. Выскользнул из двери квартиры Никольского, забежал на этаж выше и там вызвал лифт.

Сергей еще раз перечитал донесение, повертел в руках зеленый контейнер. Чужим он был в его квартире среди оставшихся еще от его деда милых старых вещей. Эта зеленая банка с черными реквизитами на боку пришла сюда из мира установок «Град» и БМП. И показалось, принесла в квартиру запах пороха и гари.

Сергей поднял телефонную трубку, набрал номер Олега Кольцова.

— Родионов, — ответила трубка.

— Кольцова, пожалуйста.

— Кто просит?

— Никольский.

— Из 108-го?

— Да.

— Он выехал.

— А когда будет?

— Трудно сказать.

— Понимаете, у меня очень важное дело, могу я соединиться с полковником Комаровым?

Родионов помолчал. Потом спросил:

— А дело действительно важное?

— Чрезвычайно.

— Оставьте номер телефона, вам перезвонят.

— Но это очень срочно.

— Я понял вас, — ответил Родионов, — вам позвонят. Сергей положил трубку и пошел на кухню сварить себе еще кофе. Он даже не успел налить его в чашку, как в комнате протяжно-требовательно зазвонил телефон.

— Никольский.

— Добрый день, Сергей Васильевич, Комаров.

— Здравствуйте, Юрий Павлович, дело у меня к вам срочное.

— Слушаю.

— Не по телефону.

— Ого. Очень срочное?

— Приплыло ко мне по оперативным каналам два часа назад донесение по вашей линии, и очень серьезное.

— Вы же в отпуске.

— Трудовые будни — праздники для нас.

— Ну что, вы ко мне или я к вам?

— Как скажете.

— У вас кофе есть? — лукаво спросил Комаров.

— Найду.

— Тогда я к вам. Чтобы вы лишний раз в нашем доме не светились.

— Записывайте адрес.

— Обижаете.

Комаров приехал через двадцать минут. Он был, как всегда, элегантен, доброжелателен и весел. Таким, каким и должен быть настоящий контрразведчик. Но Сергей уже знал, какой напор, оперативная злость скрываются за внешней доброжелательностью этого человека.

Они так и не успели попить кофе. Как только Комаров увидел контейнер и прочитал донесение, он сразу же бросился к телефону.

Сергей деликатно вышел на кухню, стоял у окна и курил.

Он не успел докурить сигарету, как на кухню вошел Комаров.

— Кофе отменяется, Сергей Васильевич. Нам с вами надо подъехать на Лубянку.

— Прямо сейчас?

— Именно. Квартира у вас хорошая. Настоящая московская. Добрым старым временем пахнуло на меня.

— Квартира от деда осталась.