Истина

— Я же предупреждал тебя, чернозадый, чтобы ты на моей земле не возникал. Лежать! Не дергайся, а то башку отстрелю.

Вахиев попытался подняться, но Сергей с силой ударил его ногой в лицо.

— Дуй в отделение. Скажи, что я Вахиева заловил, пусть выезжают, — приказал он водителю.

Группа прибыла через пять минут. На чеченца надели наручники и бросили в машину.

— Ну ты и даешь, Васильич, — хлопнул его по плечу Вася Паршаков, — такого гада один взял.

— Вася, оформляй его и примерь пока ко всем налетам на нашей земле. А вдруг что и срастется. Я рапорт напишу и передам тебе.

— Поедем, Сергей Васильевич. — Водитель Комарова с восхищением смотрел на Никольского.

— Спасибо, поезжай к полковнику. Мне недалеко.

Сергей шел домой. Во дворе он сел на лавочку и закурил.

Играли в песочнице дети, самые преданные его помощники — местные старушки — что-то заинтересованно обсуждали.

Въехали во двор на роликах тоненькая девушка в джинсах и лохматый паренек в пестрой майке и шортах. Они держались за руки. В ушах черные точки наушников. Двигались оба в ритме музыки, слышной только им одним, и по нежным, чуть обалделым лицам можно было понять, как далеки они от этого двора, города, жизни.

Господи! Как быстро дети выросли. А значит, он приблизился к черте, которую именуют старость. Значит, если не угробит его какой-то залетный чеченский бандит, сядет отставной мент Никольский на лавочку во дворе, на которой сменилось несколько поколений стариков.

Что поделаешь, он сам выбрал себе эту жизнь. Родился и вырос в этом доме, после университета и школы подготовки попал в свое отделение. Болезнь матери не позволила ему перейти на другую работу. Но он не жалел. Да и на какое повышение мог рассчитывать человек, не вступивший в правящую партию.

Он любил свой район. Именно эти переулки, старые дома, пруды были для него понятием Родины.

А за то, что за глаза многие знакомые называли его неудачником, он не сердился на них. Конечно, карьера, возможности, слава — это замечательно, но ему нравилась его жизнь. Некая ее патриархальность.

— Простите, — к скамейке подошел здоровый мужик в красивой, переливающейся на солнце куртке, — вы владелец вон той «победы»?

— Да, — Сергей встал, — а в чем дело?

— Кондаков Михаил Сергеевич. Я президент клуба «Авто-Ретро».

— Очень приятно. Никольский Сергей Васильевич.

— Сергей Васильевич, вы не хотели бы продать вашу машину?

Никольский засмеялся:

— Нет. Этот конь мне еще послужит. А потом, Михаил Сергеевич, много за нее не дадут, а у меня нет средств приобрести новый автомобиль.

— Понятно. Тогда я вам могу предложить другой вариант. Вы передаете машину нашему клубу, а мы взамен отдаем вам «Оку» с пробегом три тысячи километров. Вон она стоит.

— А зачем вам старая «победа»?

— А вы, Сергей Васильевич, были коллекционером?

— В далеком детстве собирал марки.

— Ваша машина необычная. Это М-20, одна из первых моделей, которую начали выпускать сразу после войны. Это в некотором роде раритет.

Они подошли к симпатичной беленькой «Оке».

— Попробуйте. — Кондаков протянул ему ключи. Откуда-то появился Федя Глухов, дворовый автомеханик.

— Это я, Серега, их на тебя вывел. — Он вытер руки ветошью, открыл дверцу, поднял капот. — Машина в полном порядке. Я тебе ее до ума доведу. На пять лет хватит.

А там, может, ты поумнеешь и начнешь взятки брать. — Федя захохотал жизнерадостно.

Сергей посмотрел на своего старого верного коня. Машину эту он помнил с рождения. Она была как мебель в его квартире, как книги, стоящие на полках.

Она связывала его с прошлым. Сергей понимал, что человек, живущий только прошлым, обречен на неудачу.

Он понимал это, но ничего не мог поделать.

— Так что, Сергей Васильевич? — спросил Кондаков. Никольский посмотрел на «Оку». Маленькая машина, как большой пес, стояла у его ног.

— Знаете, я согласен. Только вот оформлять все это у меня времени нет.

— Я все оформлю, — засуетился Кондаков. — Вы доверенность подпишите, а вам вот документ на машину, вот генеральная доверенность.

— Лихо вы все сделали.

— Времени мало. Ко Дню города парад ретромашин. Торопимся. Ну что, по рукам?

Сергей достал ключи, протянул их Кондакову.

— Моя визитная карточка в бардачке, — радостно сказал Кондаков, — если что, звоните.

«Победа» чихнула, выстрелила громко из выхлопной трубы и заурчала низко и недовольно. Потом она развернулась и поехала со двора.

Никольский смотрел ей вслед, прощаясь с огромным куском прожитой жизни.

— Давай ключи, Сережа, я на твою ласточку секретку поставлю, — сказал Федя. — Да не думай, обмен нормальный. Будешь на ней ездить зимой и летом. Гарантию даю.

Сергей отдал ему ключи и пошел домой.

Ионин, Комаров, Кольцов

Первоначально разработанный план рухнул с грохотом и пылью, как известный дом на Мичуринском проспекте.

Рассыпалось все, потому что приходилось работать против своих.