Истоки

— Что ж, я надеюсь что одна из таких беспризорных собак не найдет Вас, когда вы будете кататься в одиночестве, что Вы и делаете каждый день, — вместе с этим Роберт пошагал к пастбищу.

Я прошелся в темную часть конюшни. Устойчивый ритм дыхания и фырканье лошадей тут же успокоили меня, дав понять, что он ушел. Я достал щетку Мезанотты с верхней полки и начал расчесывать ее гладкие волосы. Она признательно заржала.

Именно в тот момент скрипнула дверь, и вошел отец. Высокий мужчина, в котором было столько уверенности, что он с легкостью запугивал тех, кто переходил ему дорогу. У него было ровное лицо с несколькими морщинами, дополнявшими его авторитет, несмотря на жаркую погоду, на нем было пальто.

— Стефан? — позвал отец, Эвен обглядывая стойла, он жил в Веритас Эстейт многие годы, но вероятно, всего несколько раз был в конюшне, он предпочитал, чтобы его лошадей запрягали и подводили прямо к двери.

Я закрыл стойло Мезанотты.

Отец уверенно прошел в конец конюшни. Его глаза перелистывали меня, и вдруг я почувствовал неловкость, для него было странно видеть меня смущенным, грязноватым и в холодном поту.

— Мы держим конюхов не просто так, сынок.

— Я знаю, — сказал я, чувствуя, что разочаровал его.

— Существует время и место для веселья с лошадьми. Но наступает момент, когда игры заканчиваются, и мальчик становится мужчиной.

Отец ударил Мезанотту. Она, фыркнув, сделала шаг назад.

Я стиснул зубы, ожидая, его рассказа о том, как он в моем возрасте переехал в Вирджинию из Италии с одной лишь одеждой на спине.

Как он боролся и торговался, чтобы купить крошечный гектар земли и превратить его в 80,94 га земли, на которых мы сейчас живем. И почему он назвал это место латинским словом Веритас, как он пережил все это, он как человек искал правду и справедливость, больше ему ничего не нужно было в жизни.

Отец закрыл двери стойла.

— Розалин Картрайт недавно отпраздновала своё шестнадцатилетие. Она ищет мужа.

— Розалин Картрайт? — переспросил я. Когда нам было по 12 лет, Розалин, окончив школу, уехала за пределы Ричмонда, с тех пор я ее не видел. Она была невзрачной девушкой со светлыми волосами и карими глазами; в каждом воспоминании я помню ее, она носила коричневое платье. Она никогда не была солнечной или смеющейся, как Клементина Хейверфорд, или кокетливой, как Амелия Хоук, или супер-умной и злой, как Сара Бреннон. Она была просто тенью на их фоне, она впутывалась с нами в наши детские приключения, но никогда не возглавляла их.

— Да. Розалин Картрайт.

Отец улыбнулся мне своей редкой улыбкой, с приподнятыми уголками его губ, если хорошо его не знать, то можно было подумать, что он глумился.

— Я разговаривал с ее отцом, кажется это идеальный союз. Она всегда любила тебя, Стефан.

— Я не знаю, подходим ли мы друг другу, — пробормотал я, чувствуя давление прохладных стен. Конечно же, Отец и мистер Картрайт разговаривали. Мистеру Картрайту принадлежит городской банк; если бы у отца был союз с ним, то тогда было бы легко расширить наши владения. И если они разговаривали, то это логичный план сделать меня и Розалин мужем и женой.

— Конечно же, ты не знаешь, — захохотал отец, похлопав меня по спине. Он был в замечательном настроении. А вот мое настроение понижалось все ниже и ниже с каждым словом. Я закрыл глаза, надеясь, что все это лишь плохой сон.

— Ни один парень твоего возраста не знает, что ему нравится. Именно поэтому ты должен поверить мне. Я организую обед на следующей неделе в честь одного из вас. А ты тем временем навести ее. Узнай ее получше. Восхищайся ей. Пусть она влюбиться в тебя, — закончил отец, сжимая в моей руке маленькую коробочку.

Что со мной? Что если я не хочу, чтоб она влюбилась в меня? Хотел сказать я. Но не сказал. Вместо этого, я запихал коробочку в свой задний карман, даже не разглядев ее, я повернулся к Мезанотте, почистил ее, она фыркнула и шагнула назад в негодовании.

— Я рад, что мы поговорил об этом, сын, — сказал отец. Я ждал, чтобы он понял, что это абсурд просить меня жениться на девушке, с которой я не разговаривал столько лет.

— Отец? — сказал я, надеясь, что он что-нибудь скажет, чтобы освободить мою судьбу выбранную им.

— Я думаю, октябрь будет прекрасным месяцем для свадьбы, — вместо этого сказал мой отец, хлопнув за собой дверью.

Я, расстроившись, стиснул зубы. Я вспомнил наше детство, когда меня и Розалин заставили сидеть вместе на субботнем барбекю и в церкви. Но принудительная национализация просто не сработала, и как только мы достаточно повзрослели, чтобы самим выбирать себе приятелей, наши пути разошлись. Наши отношения должны были быть, такими как когда нам было по 10 лет — мы игнорировали друг друга, но послушно делали наших родителей счастливыми, теперь же, я мрачно понял, мы будем связаны навсегда.

Глава 2