Истоки

Я чувствовал только глубокое, глубокое горе.

Свое, Дэймона. Я чувствовал глубокую-глубокую скорбь.

Я скорбил о себе, о Дэймоне, о Розалин, обо всех, кого поймали и уничтожили.

Отец был прав.

Были демоны, которые ходят по земле, и если ты не будешь сражаться с ними, ты станешь одним из них.

— Ты знаешь, кто мы? — горько спросил Дэймон.

Мы закрыли глаза, и я немедленно понял, что не хочу жить как Кэтрин.

Я не хотел видеть солнечный свет только с помощью кольца на пальце.

Я не хотел всегда смотреть пристальным взглядом на человеческую шею, как бы обдумывая последующую трапезу.

Я не хотел жить вечно.

Я нырнул и открыл глаза.

В пруду было темно и прохладно, как в лачуге.

Если это смерть, то она не так плоха.

Было спокойно.

Тихо.

Не было ни страсти, ни опасности.

Я всплыл и стряхнул волосы с моего лица, чужие одежды свисали с моих промокших конечностей.

Хотя знал свою судьбу, я чувствовал себя необычайно живым.

— Тогда я умру.

Деймон кивнул, глаза выражали скуку и безразличие.

"Без Кэтрин мне не жить".

Я вылез из воды и обнял брата.

Он был теплым, живым.

Дэймон слегка приобнял меня, а затем снова обхватил колени, и устремил свой взгляд вдаль.

"Я хочу, чтобы все кончилось", — сказал Дэймон и зашагал прочь.

Я смотрел ему вслед, вспоминая время, когда мне было восемь или девять, а мой отец уходил на охоту.

Это было сразу после маминой смерти, и в то время, как Деймон погрузился в школьные выходки азартные игры и скачки на лошади, я сблизился с отцом.

Однажды, чтобы подбодрить меня, отец взял меня в лес на охоту.

Мы целый час выслеживали оленя.

Мы с отцом все глубже погружались в лес, следя за каждым шагом животного.

Наконец мы увидели оленя. Он ел ягоды прямо с куста.

"Стреляй", — пробормотал отец, направляя на него винтовку.

Я дрожал, не спускал глаз с оленя и потянулся к курку.

Но в тот момент, когда я спустил курок, на поле выбежал олененок.

Олень побежал прочь, а пуля попала малышу в живот.

Его ноги пошатнулись, и он упал за землю.

Я хотел помочь ему, но отец схватил меня за плечо.

— Животные знают, когда время умирать.

Оставь его одного", — сказал отец и увез меня прочь.

Я плакал и не мог успокоиться.

Теперь, наблюдая за Дэймоном, я понял.

Теперь было его время умереть.

— Прощай, брат, — прошептал я.

Глава 30

Хотя Дэймон хотел умереть в одиночестве, у меня было незаконченное дело.

Я покинул карьер и направился к поместью.

В лесу пахло дымом, даже от листьев.

Они хрустели под ногами,

и я вспомнил, как мы с Дэймоном еще детьми играли в прятки.

Я подумал, сожалеет ли он о том, что случилось, или ему так же все равно, как и мне.

Я подумал, увидимся ли мы в раю.

Я направился к дому.

Гостевой домик сожгли, его балки торчали, словно скелет.

Некоторые статуи вокруг лабиринта были разбиты, и факелы и мусор валялись на когда-то пышной лужайке.

В главном доме горел свет.

Я ходил из стороны в сторону и слышал голоса, раздающиеся из веранды.

Я тут же спрятался под ступеньками.

Скрытый за листвой, я полз на коленях вдоль дома, пока не увидел окошко на веранду.

Я пригляделся и увидел тень отца.

Свечи были единственным источником тусклого освещения комнаты,

и я не увидел Альфреда, сидящего там, где обычно, готового поприветствовать гостей.

Я задавался вопросом, убит ли кто-нибудь из прислуги.

— Еще бренди, Джонатан?

С примесью вербены.

Не то, чтобы мы должны беспокоиться…", — сказал отец, и его слова эхом отразились от двери.

— Спасибо, Джузеппе.

Спасибо, что принял меня.

Я понимаю, в каком ты сейчас состоянии", — сказал Джонатан и взял стакан.

Я увидел грусть на лице Джонатана и посочувствовал, что ему пришлось узнать страшную правду о Перл.

"Да.

Спасибо", — сказал, отмахиваясь, отец.

— Но важно то, что мы закончили эту печальную главу в истории нашего города.

Я хотел этого ради моих сыновей.

Но я не хочу, чтобы Сальваторе сочувствовали демонам".

Отец прочистил горло.

"Таким образом, битва на Уиллоу-Крик произошла, когда группа боевиков Союза напала на лагерь Конфедерации", — сказал он звучным баритоном, как будто рассказывая историю.

"Стефан и Дэймон спрятались в лесу, чтобы узнать, смогут ли они помочь солдатам, и тогда", — продолжил Джонатан.

"И тогда они трагически погибли, как и двадцать три других гражданских, которые были убиты за свою страну и свои убеждения.

Это была победа Конфедерации, но она стоила жизни невинных людей", — сказал отец, повысив голос, как бы заставляя себя верить рассказу, который он придумал.

Да.

Я поговорю с мэром о воздвижении памятника.

Чтобы признать этот страшный период в истории нашего города", — пробормотал Джонатан.

Я приподнялся на коленях, заглядывая в окно.

Я увидел, как отец удовлетворенно кивает головой, и холод заполнил мои вены.

Так вот, значит, как я умер: был убит сворой солдат.

Я знал, что мне нужно поговорить с отцом более чем когда-либо.

Он должен был услышать всю правду, чтобы знать, что Дэймон и я не были сторонниками, чтобы знать, что эту проблему можно было бы исправить без кровопролития и насилия.

"Но, Джузеппе..?" — спросил Джонатан, сделав большой глоток из своего стакана.

— Да, Джонатан?

— Это триумфальный момент в истории нашего города.