Истоки славянской письменности

Основания для выводов академика А. В. Арциховского в отношении «Дощечек Изенбека» ясны. Но противниками подлинности памятника мнение известного советского учёного во внимание принято не было. Даже более того. Они стали утверждать, что фальсификаторы дощечек заимствовали особенности письма берестяных грамот для своей подделки (под фальсификаторами в этом случае, естественно, понимаются Ю. П. Миролюбов и А. А. Куренков) (II, 11; 228). Посмотрим, могли ли Ю. П. Миролюбов и А. А. Куренков использовать берестяные грамоты подобным образом.

В самом деле, первые грамоты найдены в 1951 году, а первое сообщение о «Книге Велеса» появилось в «Жар-птице» в ноябре 1953 года, первая статья о ней увидела свет в этом же журнале в январе 1954 года, статья же с участком текста памятника — в феврале 1954 года. И, казалось бы, заимствование действительно возможно. На это и обращают внимание противники подлинности дощечек. Но случайно или нарочно они умалчивают один факт, а именно: в 1951 году нашли только 10 первых берестяных грамот. Все они относились к XIV — XV векам. И по нескольким строчкам, написанным вполне в стиле известных летописей и грамот того времени, ничего нового в языке и письме открыто не было (II, 11; 228). Открытием можно было считать только сам писчий материал (т. е. бересту), но и он использовался старообрядцами ещё в XIX веке (II, 11; 228).

Лишь в 1952-м и затем в 1953 году было открыто несколько действительно старых берестяных грамот XI века. Первое краткое сообщение об этих грамотах и особенностях их языка академик А. В. Арциховский сделал в узкоспециальном научном журнале «Вопросы истории» (№ 3 за 1954 год, т. е. в мартовском выпуске этого журнала). И только в конце 1954 года вышло первое относительно обширное его исследование старых берестяных грамот.

Таким образом, даже краткое научное сообщение об особенностях письма и языка новгородских грамот на бересте появилось месяцем позже, чем публикация статьи о «Велесовой книге» в «Жар-птице» с участком её текста, в котором, между прочим, был диграф

т. е. сочетание «о» с «и», обозначающее звук «ы». Что касается буквы «щ» в строке, то особенности её начертания в «Книге Велеса» видны в частичной рукописной копии дощечки 33, посланной Ю. П. Миролюбовым А. А. Куренкову в конце 1953 года (II, 11; 225, 230). Арциховский же указал на этот признак только в своей монографии (вышла в конце 1954 года).

Из всего этого видно, что Миролюбов и Куренков никоим образом не могли переносить алфавитные особенности берестяных грамот в «свою подделку». Разве что они обладали даром предвидения. Заметим также, что те из противников аутентичности «Дощечек Изенбека», кто выдвинул подобную идею, не учли одной существенной особенности: Советский Союз первой половины 50х годов XX века — это не Россия 90х годов того же столетия. Существовал так называемый «железный занавес», и быстрое попадание советских исторических книг и статей (буквально в течение года) к рядовым западным гражданам, каковыми являлись Ю. П. Миролюбов и А. А. Куренков, было попросту невозможно.

В общем, мнение академика А. В. Арциховского противниками подлинности памятника игнорируется напрасно. Мнение это очень ценно.

Ещё один академик, украинец Б. И. Яценко, считает, что велесовица занимает место между азбукой Софии Киевской (27 букв), относящейся, по его мнению, к IX веку и только записанной в XI веке, и новгородской азбукой из берестяной грамоты XI века (32 буквы) (II, 28; 222). Нам не известно, о какой грамоте говорит Б. И. Яценко. Сейчас наиболее ранней считается грамота № 591, относящаяся к XI веку. Примечательно, что она представляет собой именно азбуку. Но в этой азбуке не 32, а 29 букв (II, 58; 110–111).

Рассмотрим мнение Б. И. Яценко, проанализируем его. Академик, безусловно, считает «Велесову книгу» подлинником. Но согласиться с его определением велесовицы, как занимающей промежуточное положение между азбукой-граффито Киевского Софийского собора и алфавитами наиболее ранних новгородских берестяных грамот, мы не можем. Причём не признаём этой промежуточности ни в хронологическом плане, ни в плане алфавитного состава азбуки. В отношении хронологии нам неясно, почему украинский академик датировал софийскую азбуку IX веком, она вполне может принадлежать и к Х. Впрочем, этот алфавит может быть и старше IX века. С другой стороны, датировка велесовицы IX столетием тоже условна. С уверенностью можно лишь говорить, что в это время создавалась лишь часть текста «Книги Велеса», а весь текст полностью мог тогда только переписываться. Иными словами, возникновение велесовицы может относиться и к VIII веку, и к более ранним векам.