Историческая неизбежность? Ключевые события русской революции

«На днях узнал из газет, что Вы собираетесь ехать на театр военных действий – хотя каждый русский человек должен стать грудью на защиту своего Отечества и Ваше намерение есть в высшей мере благое, но подумайте, что эта стихийная война и ужас ее много уже поглотило жизней и Вы не минуете этой участи, а Вы и здесь много принесете пользы человечеству. Если Ваше желание ехать на войну непоколебимо и Вы все-таки хотите ехать туда, то с Богом, за Вас много будут молиться Богу»{74}.

Распутин, само собой, на войну не отправился, да и не собирался.

Но с той минуты он уже не колеблясь поддерживал все военные усилия России. Его записки и телеграммы Николаю и Александре на протяжении следующих двух лет повторяют одну и ту же мысль: если царь пребудет решителен и тверд, Господь благословит Россию победой{75}.

Один из странных парадоксов в судьбе Распутина: несмотря на то что в итоге он однозначно встал на сторону военной партии, многие соотечественники видели в нем агента Германии, тайно устраивающего сепаратный (предательский, как считало большинство) мир. Никаких доказательств этого грозного обвинения не было и с тех пор не нашлось, но современники воспринимали «темные силы» во главе с Распутиным и царицей Александрой как безусловный факт: они продают страну гансам{76}. Пожалуй, многих в России удивило бы известие, что в последние месяцы правления Романовых Распутин изо всех сил пытался спасти династию. Осенью 1916 г. он чрезвычайно озаботился кризисом с поставками продуктов в крупные города России, интуитивно почувствовав, какой опасностью это грозит режиму, и настойчиво уговаривал царя заняться этой проблемой, даже предлагал специальные меры для ее решения{77}

. Но к тому времени дни Распутина, да и царской династии, были уже сочтены.

Рано утром 17 декабря (30 декабря по н. ст.) Распутин был убит в петроградском особняке князя Феликса Юсупова. Убийцы утверждали, что действовали исключительно из патриотизма: смерть этого сибирского мужика могла, по их расчету, спасти режим. Александра, как надеялся Юсупов, из-за гибели Распутина сойдет с ума, ее запрут в монастырь или сумасшедший дом, а царь, освободившись из-под влияния «темных сил», поведет Россию к победе на поле боя и остановит наползающий на страну хаос{78}. Поразительная наивность! И хотя поначалу весть о смерти Распутина приняли с эйфорией, вскоре стали раздаваться тревожные голоса.

Павел Заварзин, бывший глава Московского отделения по охранению общественной безопасности (охранки), вспоминал, как вскоре после убийства Распутина он ехал в поезде по центральной части России. Он, как и другие пассажиры, читал в вагоне-ресторане газету с подробностями убийства, и один из попутчиков, сибирский купец средних лет, высказался: «Слава Богу, что покончили с этой сволочью». Все заговорили разом, кто-то радовался: «Собаке – собачья смерть». Но виделось в этой истории и что-то неправильное. Один из участников разговора счел невозможным для дворянина заманивать к себе гостя, чтобы его убить, другой возмущался, как могли люди, столь близкие к трону, вонзить государю «нож в спину». Наконец, бородатый сибиряк в очках подытожил: «Признак развала и неминуемой революции» – и с тем ушел в свое купе{79}.

Народ, конечно, обратил внимание на то, что убили Распутина аристократы. Одна светская дама слышала, как раненые солдаты в петроградском госпитале сетовали: «Конечно, стоило мужику дойти до царя – и аристократы его убили». Это мнение было чрезвычайно распространено в среде простого народа и подпитывало ненависть к высшим классам, которой суждено было вскоре прорваться{80}. В Покровском крестьянин сказал Сергею Маркову, который приехал в родные места Распутина в начале 1918 г., что Распутина убили «буржуи», ведь он отстаивал перед царем интересы бедняков{81}.

Юсупов и другие участники заговора вовсе не спасли монархию, а, напротив, ускорили ее конец. Знаменитые слова Александра Блока были совершенно точны: «Пуля, прикончившая Распутина, попала в самое сердце царствующей династии»{82}

.

4. Последний царь

Март 1917 г.

Дональд Кроуфорд

В начале 1917-го едва ли нашелся бы в России или за ее пределами человек, способный предсказать, что в течение года Российская империя распадется, династия Романовых лишится трона, а наследовавший ей режим – предтеча того, который будет провозглашен новой социалистической республикой, – также рухнет. Ничто в этих событиях не может притязать на историческую неизбежность, и все свидетельствует о том, что, когда наступает хаос, объяснить его пришествие мы можем лишь задним числом.