Историческая проза

Но девочки переболели корью: скудное питание снизило иммунитет. И только родительскими слезами и молитвами эти четыре невинных Ангела с лучезарными взглядами снова встали на ноги.

А потом к власти пришли большевики, перевезли ссыльную семью в Екатеринбург, и начался настоящий ад: вся семья ходила в грязных лохмотьях, постоянно под стражей большевиков-нахалов, от которых святым приходилось выслушивать грязные шутки и насмешки.

А ещё бывшая царская семья голодала: ложка была одна, и кушать нужно было по очереди, а иногда большевики опускали руки в ту простую кашу, которую хотела покушать семья.

А вот ещё один показательный случай…

…Шёл мелкий снег, небо было необычного, фиалкового оттенка, вокруг витала прохлада, и снежный ветер неприятно колол щёки.

Через полчаса они были в доме Ипатьева, девочки принесли дрова, затопили печь, вся семья, прижавшись к друг другу, легли на полу поближе к теплу.

– Милый, детям бы покушать, а то они тают на глазах… – пожаловалась Александра Фёдоровна.

Николай встал и направился к конвоирам.

– Служивые, может, у вас есть что-то съедобное?

Большевики коварно переглянулись и спросили:

– Что, буржуй, проголодался?

– Да я не себе, а детям… – спокойно ответил Николай.

– О, детям – это святое! Держи хлеб, посмотрим, как ты разделишь этот кусок на пятерых! – низменно посмеялся большевик, но кусок хлеба дал.

Николай шёл и не знал, что же делать: на пятерых, действительно, этого ломтя не хватит.

Увидев хлеб, все несказанно обрадовались, но Николай минорно предложил:

– Доченьки мои родные, пригожие, вы извините меня, но этого не хватит на всех. Давайте отдадим хлеб Алексею, всё-таки он болеет…

Все сначала замолчали. Николай смотрел на голодных худеньких детей и чуть не плакал, но тут все девочки, как одна, обняли отца и произнесли:

– Конечно, Алексею! Он младший и он болеет, а мы с Божьей Христовой помощью потерпим…

А на следующий день один большевик попытался сделать другую подлость: добиться любви от Марии Николаевны. Даже в саже прекрасна была царевна Ангелов с нежно-лазурным светозарным взглядом. Отец спас дочь от позора, дав поленом большевику по голове, но ночью друзья того большевика избили Николая, а Мария сбрила волосы, чтобы не нравиться солдатам.

Николай лежал на холодном полу, вытирая кровь с носа и молился, чтобы большевики не тронули хотя бы честь его дочерей, чтобы легче было перенести эти страдания его семье.

Николай встал с пола, отряхнулся, вытер кровь с лица и сел на крыльцо. К ним рядом села Мария, вид её был измождённый от болезни и тяжёлого труда.

– Радость моя, иди спать… – сказал тихо Николай, но дочь его не послушалась.

– Папа, тебя из-за меня избили? – вытирая рукавом кровоподтёки на лице отца, спросила Мария.

– Не имеет значения, родненькая моя…

– Мы живём в холоде и голоде, конвоиры большевиков ходят за нами по пятам, что будет дальше, папа? Мне страшно… – заплакала Мария.

Николай обнял дочь, погладил по мягкой щетине на голове и ответил:

– Надо уповать на Господа Бога Христа, больше у нас нет выхода. Эх, если бы ты знала, как я вас всех люблю: и тебя, и Алексея, и Настюшу, и Олю с Таней, и маму вашу! Но я совершил непоправимые ошибки, мне очень жаль, что за них придётся расплачиваться и вам…

– Что ты такое говоришь, папа! Мы жить друг без друга не можем и все разделим наше общее горе! Мы должны быть благодарны Христу за то, что мы вместе! – воскликнула Мария, и глаза её засияли каким-то святым светом.

– Я всегда знал, что у меня дети – Ангелы – прослезился Николай – но уже светает, иди и хоть немного поспи…

… Но семья Николая не озлобилась: они молились за Россию и за своих конвоиров, а Александра Фёдоровна лечила лекарствами доктора Боткина большевика, который простудился. Юноша очень подружился за это время с этой святой семьёй, полюбил и девочек со светозарными очами и чертами Ангелов, подружился с ясноглазым Алексеем, и с Александрой и Николаем.

Наконец, выздоровев, юноша решил уйти от соратников в другую страну, в монастырь, и молиться за семью Николая.

… Быть может, это длилось долго, но антибольшевицкие силы приближались к городу, и было принято решение о расстреле бывшей царской семьи…

… Семья Романовых, конечно, догадывались о своей участи, и поэтому на последней церковной службе лица их сияли Ангельским или апостольским, но не земным светом, а глаза сияли, как роса в Эдеме: так до слёз молилась семья. Правда, девочки заплакали, когда батюшка читал молитвы за усопших. Не пожили девочки, не примерили платья невесты, а примерят вскоре златые хитоны Ангелов…

Этим вечером царскую семью с пятью верными слугами расстреляли в тёмном подвале Ипатьева дома, но теперь вся семья радуется вечной радостью в раю, а нам подают пример верности Господу Христу, Родине и семье.

Эпилог