Исторические очерки состояния Византийско–восточной церкви от конца XI до середины XV века От начала Крестовых походов до падения Константинополя в 1

Так много было недостатков в религиозном состоянии византийцев. Но было бы несправедливо, указав темные стороны в религиозной жизни этих людей, не указать и светлых явлений той все жизни. Византийцы, при всех недостатках, были глубоко й искренно преданы православию, эту преданность можно назвать образцовой. Нельзя не замечать даже того явления, что чем больше слабело государство как политический организм, тем сильнее возрастала в византийцах привязанность к вере отцов. Историк Гри

гора, нимало не склонный восхвалять достоинства своих сограждан, однако же, дает следующий замечательный отзыв о приверженности Греков к православной вере: «Народ (греческий) так тверд и крепок в вере, что скорее железо изменится в своих свойствах, чем он допустит незначительное отступление от отеческих догматов».[237] За одно

это достоинство византийцев можно простить им множество недостатков, внедрившихся в их быт и жизнь. Но греки имели и другие почтенные качества, характеризовавшие их религиозное состояние. За веру они готовы были вынести страдания и смерть.[238] Византийцы никогда не забывали возблагодарить Бога за оказанную милость; примеров — без числа; но они же терпеливо покорялись воле Божией в тяжких народных бедствиях (например, во время латинского владычества в Константинополе). Лучшие люди в тяжких обстоятельствах своей личной жизни искали помощи

и заступничества в религии и получали отсюда помощь, которую напрасно надеялись иметь от людей.[239] Одной из достохвальных черт в византийцах того времени нужно признать их преданность и подчинение авторитету лиц иерархических. Расскажем коротко один случай в подобном роде. Патриарх Византийский Афанасий по строптивости характера вынужден был оставить патриаршую кафедру (в конце XIII в.) Но этот иерарх не захотел примириться со своей долей. В отмщение обществу, недовольному им — Афанасием, этот последний пишет отлучение на народ византийский и грамоту тайно скрывает где‑то на вершине стен Св. Софии, в какой‑то трещине. Само по себе подобное прещение, как канонически неправильное и несправедливое, не имело значения. Но оно тем не менее произвело великий переполох в обществе, когда случайно открыли грамоту Афанасия в трещине стены. Народ и

император глубоко заинтересованы были вопросом: не стали ли они в самом деле отлученными от Церкви? Нужно было успокоение со стороны самого Афанасия, чтобы народ избавился от нестерпимой Для него тревоги.[240] Нужно ли еще добавлять, что греки благоговейно чтили все уставы Церкви — праздники, посты и т. д. Краткая молитва «Господи, помилуй» сопровождала каждое полезное дело, над которым трудился хозяйственный поселянин.[241]

Несмотря на то, что византийцам присущ был дух церковности, если беспристрастно станем оценивать, чего больше было в религиозно–нравственной жизни византийцев — хорошего или худого, то, к сожалению, должны будем сознаться, что от стечения различных причин очень много зла накопилось в греческом христианском народе изучаемых нами веков. Более наблюдательные из греков, когда им приходилось высказывать свое суждение о нравственнорелигиозном положении родного общества, сурово и скептически отзывались относительно этого положения. Какой‑то анонимный греческий писатель, принадлежащий изображаемой эпохе, в написанном им сочинении под заглавием «Каковы причины постигших нас бедствий», представляет печальную картину жизни греков. Он говорит: «Большая часть из нас не знает, что значит быть христианином, а если и знают, не спешат жить сообразно с этим; священники наши поставляются за деньги; они, как и прочий народ, еще до брака вступают в связи с их будущими женами; за подарок духовные отцы прощают грехи и допускают до причастия; монахи, хвалящиеся девственностью, без стыда живут вместе с монахинями;[242] мы не отмщеваем за оскорбление имени Божия, за которое должны бы положить душу; имя врага креста (дьявола) не сходит у нас с языка: им мы обзываем друг друга; мы анафематствуем и проклинаем каждый день и самих себя, и других; не испытывая страха, даем какую угодно клятву и ежечасно нарушаем ее; мы оскорбляем, как не делают того и нечестивцы, православную веру, закон, святое; за деньги мы отдаем своих малолетних дочерей на растление; гадаем на иконах, по встречам людей, по крику птиц, по карканью ворон; празднуем календы, носим мартовские амулеты, вопрошаем о будущем, прыгаем через зажженный костер (языческий обычай); носим талисманы на шее и ворожим на зернах. Добродетель все больше и больше исчезает, а грех все усиливается. Наши власти несправедливы, чиновники корыстолюбивы, судьи подкупны, все безнравственны, девы хуже блудниц, священники невоздержны».[243] Не лучше рисуются нравы византийцев и у других более авторитетных лиц. В пастырском увещании, с которым, по–видимому, патриарх обращается к жителям Константинополя в начале XIV века, помещен очень длинный список пороков и грехов, которыми были заражены обличаемые.[244]