Исторические предпосылки создания спецназа, 1941-1945 гг. [том 2]

«Батин» отряд был теперь хорошо вооружен и оснащен и мог уже наносить по врагу более ощутимые удары. Поэтому с согласия Центра «Батя» решил увести свой отряд в Западную Белоруссию к важнейшим железнодорожным узлам: Молодечненскому, Минскому, Барановичскому, Брестскому, Лунинецкому и Калинковичскому. Здесь же, в Березинских лесах, получили задание действовать местные отряды.

Переход предстоял нелегкий. Партизанам надо было совершить 600километровый рейд через болота и глухую лесную чащобу, через районы, забитые гитлеровцами, и в целях безопасности отряд должен был двигаться только ночью. И не просто двигаться. По пути надо было вести и боевую работу.

Григорий Матвеевич Линьков так вспоминал о подготовке и самом перебазировании отряда: «В мае сорок второго года в связи с трудностями переходов и снабжения подрывников взрывчаткой поднялся вопрос о том, чтобы перебазироваться нашему центральному штабу ближе к железнодорожным магистралям. Но куца?

В Витебской области, в районах, прилегающих к месту нашего базирования — к пойме р. Березины в районе Лепеля, проходили только две ж.-д. магистрали: из Вильно и Молодечно на Полоцк и Минск—Борисов—Орша. Первая магистраль нами уже «обслуживалась». Ко второй подходы были крайне затруднены вследствие наводнения прилегающих районов карательными отрядами. Полицейские здесь имелись почти в каждой деревне, и все попытки наших людей проложить пути подхода к этой магистрали не дали желаемых результатов. А терять людей на этом не входило в нашу задачу.

Мы всячески уклонялись от боевых стычек с живой силой противника, даже и в том случае, когда враг мог нести в этих столкновениях во много крат большие потери. Ведь каждый наш удар по коммуникациям противника соответствовал удачному шквалу артиллерийских батарей на фронте или удачному налету эскадрильи бомбардировщиков.

Каждый наш подрывник — в составе боевой пятерки, которые у нас являлись основными боевыми звеньями в диверсионной работе, мог сделать столько, сколько могло сделать в среднем звено самолетов. Но взрывчатки мы расходовали в сотни раз меньше, чем авиация — бомб.

Работа на «железке»

Главной же нашей задачей весной сорок второго года являлась диверсионная работа на железных дорогах противника. В соответствии с этой задачей мы приняли организационную структуру, в которой низовым звеном у нас являлась диверсионная пятерка. Две диверсионные пятерки мы считали отделением, два отделения — взводом; от двух до четырех взводов у нас назывались отрядом, а несколько отрядов, расставленных в определенном районе и подчиненных единому руководству, — соединением, а позже центром.

У нас не было бригад, которые были приняты в партизанских соединениях, руководимых впоследствии Центральным штабом партизанского движения.

Наша диверсионная пятерка прекрасно справлялась с нашей главной задачей подрыва вражеских эшелонов, и мы эти пятерки только в редких случаях объединяли для совместных боевых действий, как, например, при организации нападения на подразделения немцев с целью захвата пленных и т.п.

Для решения нашей главной задачи — подрыва поездов противника в соответствии с нашими возросшими силами и средствами нам нужно было передвинуться поближе к ж.-д. магистралям, на которых еще не пуган враг, но где есть соответствующие условия для базирования, приема грузов из Москвы и удобные подходы к железным дорогам.

Тем более что в приказе, в котором я расписался при вылете из Москвы осенью сорок первого года, предусматривался отход нашего отряда дальше на запад при отступлении войск противника.

Перебазирование

Я

принял решение перебазироваться в Барановичскую область, в район озера Выго-новское, где было в наличии много ж.-д. магистралей и удобная для базирования болотисто-лесистая местность. Неясен был только вопрос, как в тех районах обстоит дело с развертыванием диверсионной работы на этих дорогах. Этот вопрос мы как могли уточнили у местного населения и пленных, которые утверждали, что «о крушениях поездов в тех районах не слышали...»

Мы сообщили свое решение в Р. У. и попросили разрешения на этот шестисоткилометровый переход. Характерно, что наше прямое начальство в лице тов. Ильичёва, имея повседневную с нами связь, в течение полумесячного срока не ответило на наш запрос, и я решил совершить этот переход на свою личную ответственность.

Основное затруднение заключалось у нас в отсутствии карт — километровок и даже двухкилометровок на районы, расположенные по маршруту. Пришлось руководствоваться пятикилометровкой, случайно где-то раздобытой т. Бринским.

Только в районе г. Лиды в Калибокской пуще Москва предупредила нас, что «дальнейшее продвижение на запад за рубеж Лида—Пинск—Сарны угрожает потерей радиосвязи на имевшихся в нашем распоряжении рациях типа «Север».