Исторические рассказы и анекдоты из жизни Русских Государей и замечательных людей XVIII–XIX столетий

После восьмимесячного путешествия (со 2 мая по 10 декабря 1837 года) по России Государь Наследник возвратился в Петербург, полный радостного, теплого чувства к русскому народу. В письме к одному из своих наставников он выразил общее впечатление свое от путешествия следующими словами: «Я своими глазами и вблизи познакомился с нашей матушкой-Россией и научился еще более любить ее и уважать. Да, нам точно можно гордиться, что мы принадлежим к России и называем ее своим Отечеством». (2)

* * *

Император Александр II решил разделить в 1877 году на Дунае в Болгарии со своим войском тяготы и опасности войны.

Наша армия должна была действовать в разоренной местности, вообще малонаселенной, где не существовало ни торговли, ни промышленности. Отсутствие жизни, признаков цивилизации ставило войска в безвыходное положение. Военные события превратили страну, богатую природой, в пустыню, где башибузуки истребили целые деревни, перерезав и разогнав жителей, не оставив камня на камне. В Болгарии царил один ужас! Следовательно, Государю предстояло жить наравне со всеми под открытым небом, в палатке или в полуразрушенных мазанках.

Эта поездка Императора не могла походить на пребывание Государя Александра Павловича в армии в 1814–1815 годах. Его Величество ехал также и с совершенно иной целью…

Его задачей не было стать во главе победоносной армии и руководить ее действиями, чтобы приобрести лавры военачальника или насладиться собственною славою, являясь при въездах в большие города и даруя им жизнь и свободу. Нет, все это он предоставил своему брату — главнокомандующему — и доблестным войскам. Не в том заключалась цель Царя-страстотерпца, совершившего так много великого, плодотворного для России и его народа, который целые века не имел ни воли, ни суда, ни прав человеческих. Заботясь обо всех, как отец, руководствуясь одною любовью к детям и весь принадлежа им, он мог быть счастлив только счастьем своего народа. Но оно всегда зависит от самопожертвования Царя, и Император стремился теперь стать не во главе своего могучего и воодушевившегося народа, где было довольно начальников и руководителей, а за ним, дабы принимать в свои объятия героев-раненых, покидающих позиции с разбитым сердцем и падающих духом ввиду испытываемых ими страданий. Он хотел также быть свидетелем радостей войск, когда придут они, и иметь возможность отблагодарить вовремя и лично своих богатырей.

Итак, говоря яснее, задача Государя состояла в самопожертвовании там, где никто и никогда не мог заменить народу Царя. Место это есть тыл армии. Такова была цель поездки Его Величества, и отсюда исходит величайшее значение этого нового доказательства любви к народу.

— Я еду братом милосердия, — говорил Государь многим в Петербурге.

Этими словами он ясно указал то место, которое желал занять среди участников кампании. Тяжкий и мучительный крест добровольно возложил на себя Царь-Освободитель! Он обрек себя на невыразимые страдания, ибо какие могут быть радости у брата милосердия вообще, а тем более когда горе каждого солдата должно было обратиться в горе самого утешителя!? Победы, которые неизбежно покупаются сотнями и тысячами жертв, доставляемыми на попечение братьев милосердия, лишь терзают сердце и душу… Кровь, все кровь, вечно страдания, плач, стоны и вопли — вот картина торжества в тылу армии.

Пребывание Государя в тылу армии продолжалось восемь месяцев, и он явил себя там действительно незаменимым, несравненным и всеобщим… не братом, а

отцом милосердия. (2)

* * *

Однажды Император с генерал-адъютантом князем Витгенштейном отправился из Радовиц в ближайший госпиталь, расположенный в Булгарени.

В других экипажах, следовавших сзади, поместились генералы Рылеев, Салтыков и лейб-медик Боткин.

На полдороге Государь обогнал несколько человек раненых, которые с трудом тащились по направлению к лазарету. Увидев их. Его Величество приказал кучеру остановиться. Князь Витгенштейн выскочил из коляски, чтобы расспросить идущих солдат. Оказалось, что они стараются доплестись до Булгарени, а за огромным количеством раненых на них не хватило ни повозок, ни носилок. Когда князь доложил это Императору, то Его Величество быстро вышел из экипажа, подошел к раненым и стал взволнованным голосом расспрашивать, откуда они идут, куда ранены, и, выбрав трех тяжелораненых, приказал им сесть в его коляску, а других поручил разместить в экипажи свиты.

Солдаты совершенно ожили от милостивых слов Государя, но не решались исполнить приказание Императора.

— Мы дойдем… Ваше Императорское Величество, недалеко уже до госпиталя. — говорили они, но, видя, что Государь настаивает на своем решении, повиновались.

Коляске было приказано подъехать ближе, и тогда Император сам начал усаживать раненых. Князь Витгенштейн поместился на козлах рядом с кучером, а на его место сел солдат, два других влезли внутрь экипажа, свесив ноги на подножки.