Исторические записки. Т. VII. Жизнеописания

Из этого краткого обзора становятся яснее и диапазон жизнеописаний в Ши цзи, и их тематическое богатство, и многообразие представленных в них героев и характеров.

В калейдоскопе имен главных героев Ле чжуань нет (как у Светония) монархов, рассказы о которых остались в первом разделе памятника — Бэнь цзи, относительно немного представителей княжеской знати (речь о них в основном в главах

Ши цзя). В жизнеописаниях фигурируют главным образом крупные государственные мужи, военачальники, мыслители разных школ, врачи, гадатели, деятели всевозможных типов и рангов: добродетельные и жестокие чиновники, убийцы и подхалимы, мудрые советники, рыцари, острословы, известные поэты и множество других лиц, представляющих высший и средний эшелоны власти, образованную часть общества и даже иногда — его низы. Таким образом, перед нами раскрывается широкая панорама китайского общества I тысячелетия до н.э., зафиксированная добросовестным и весьма критичным наблюдателем, что отмечают современные как западные, так и [16] китайские исследователи (см., например, [260, с. 69]).

Временные рамки деятельности героев Ле чжуань велики, они охватывают многовековую эпоху Чжоу, период Чжаньго, время империи Цинь и первый век существования западноханьской империи. О деятелях чжоуского периода рассказывается в гл. 61 (о Бо И и Шу Ци), гл. 62 (о Гуань Чжуне) и гл. 63 (о ранних даоских проповедниках, начиная с полулегендарного Лао-цзы). В группе других глав повествуется о жизни и борьбе деятелей различных княжеств и царств (в гл. 64 — о диском Сыма Жан-цзюе, в гл. 66 — о чуском полководце и политике У Цзы-сюе, в гл. 65 — о представителях военной мысли Древнего Китая и др.).

В ряде глав (67-85) описываются персонажи, выдвинувшиеся в период Чжаньго (IV-III вв. до н.э.) — время ожесточенной междоусобной борьбы за гегемонию в Поднебесной. Среди них выделяется знаменитая четверка советников: чжаоский Пинъюань-цзюнь, циский Мэнчан-цзюнь, вэйский Синьлин-цзюнь, чуский Чуньшэнь-цзюнь, а также известные военные деятели и дипломаты (например, Су Цинь, Чжан И). Ряд героев ле чжуаней

активно участвовали в сокрушении циньской империи, в борьбе Лю Бана с Сян Юем, помогая первому утвердить свою власть в стране, т.е. сыграли значительную роль в утверждении на престоле ханьской династии (главы 91-95 о Хань Сине, Лу Ване, Ся-хоу Ине и др.).

Большая часть жизнеописаний связана все же с ханьским периодом, с правлением Лю Бана, императоров Сяо Хуэя, Сяо Цзина и современника Сыма Цяня — У-ди, который в подлинном тексте Ши цзи из-за табу на имя императора именуется просто цзинь шан («нынешний верховный правитель»).

Если говорить о содержательной стороне Ле чжуань, то необходимо коснуться прежде всего нескольких важных аспектов этой большой темы — выраженных в «Жизнеописаниях» мыслей о мироздании, о государственном порядке и основах управления, о человеческой морали и главных составляющих поведения человека, а также о роли дидактики в этом разделе

Ши цзи, о месте трагедийного начала, о литературных, изобразительных средствах, использованных автором. Все эти вопросы, разумеется, требуют специального, развернутого изучения.

Какие же универсальные идеи китайского историка нашли свое выражение в главах жизнеописаний? Как и в прежних разделах Ши цзи, Сыма Цянь не раз высказывает свою безусловную веру в господство над миром всемогущей (мы бы сказали — божественной) силы, именуемой Небом (тянь). О его воле и непознаваемой могучей силе говорится во многих главах всех разделов [17]

памятника. Типична формулировка из гл. 97: «Установление порядка среди морей не зависит от усилий людей, все управляется Небом» [254, т. V, с. 2697]. Только однажды встречается у Сыма Цяня открытое сомнение в безусловной справедливости действии верховного божества — Неба. Скорбя о трагической гибели от голода достойнейших героев — Бо И и Шу Ци, историк вопрошает: «Где же воздаяние Неба достойным людям? Разбойник Чжи каждый день убивал ни в чем не повинных людей, ел человечью печень, злодействовал как только мог. Собрав несколько тысяч приспешников, он рыскал с ними по всей Поднебесной. Но умер он, дожив до глубокой старости... Поэтому я пребываю в крайнем сомнении: неужели это и есть то, что называют Небесным Дао? Или это не является Небесным Дао?» (гл. 61). Однако такое сомнение вырвалось у Сыма Цяня лишь один раз; его вера в Небо и судьбу (мин), как правило, непоколебима.

С этой верой соседствует идея всеобщей изменчивости и бренности существования человека на земле, как правило, выражаемая героями ле чжуаней: «Жизнь человека в этом мире проносится с такой же быстротой, как шестерка скакунов над расщелиной» (слова Эр-ши из гл. 87 [254, т. V, с. 2552]); «Смерти человеку никак не избежать» (слова Фань Суя из гл. 79).