Истории Фирозша-Баг

Толпа потихоньку расходилась. Техмина разговаривала с соседом-мусульманином. Имея мало знакомых в этом здании, он стремился снискать ее расположение, пока она находилась в уязвимом состоянии и не пришла в себя после бойкота жильцов корпуса «С». Освещенный полной луной, он выражал сочувствие ее версии случившегося.

– Наджамай знает, что мои глаза никуда не годятся, пока мне не удалят катаракты. Но она все равно хочет, чтобы я держала у себя ее ключи и присматривала за квартирой. – От волнения гвоздика проскочила к губам Техмины, но она умело всосала ее назад и спрятала в безопасное место за щекой. – Как я могла догадаться, что Фрэнсис такое сделает? Если бы только я видела его глаза. Но в коридоре всегда так темно.

Сосед-мусульманин медленно качал головой и прищелкивал языком, показывая, что он прекрасно ее понимает.

Поднявшись к себе в квартиру, Наджамай усмехнулась, когда вспомнила, как двое мальчишек возвращались с Фрэнсисом. «Как глупо они выглядели. Побежали за беднягой Фрэнсисом со своими огромными битами! Как будто он хоть раз кого-то из них тронул! Интересно, что теперь сделает с ним полиция». Она пошла на кухню и принюхалась. В воздухе пахло аммиаком. На том месте за кухонной дверью, где прятался Фрэнсис, была желтоватая лужа. Она с удивлением наклонилась и снова принюхалась, а потом поняла, что, должно быть, его мочевой пузырь не выдержал, когда она закричала.

Она вытерла лужу шваброй и решила, что завтра расскажет об увиденном Силлу. Еще придется попросить ее найти кого-нибудь, кто отоварил бы ей карточки. Может, пришло время преодолеть свою неприязнь к прислуге, работающей полный день, и нанять кого-то, кто жил бы у нее постоянно, готовил, убирал и следил за квартирой. И составил бы ей компанию, ведь иногда бывает так тоскливо жить одной.

Наджамай закончила дела на кухне. Пошла в спальню, опустилась всем своим весом в кресло и взяла воскресную газету Бойсов.

Керси был в туалете. Его подташнивало, но после неудачных попыток рвоты он вернулся в спальню. Сел на кровать и взял в руки биту. Сорвал с нее резиновый грип и медленно, задумчиво начал сдирать с ручки только что приклеенный шнур, кусочек за кусочком, кольцо за кольцом.

Вскоре шнур уже лежал на полу черной спутанной горкой, а ручка выглядела лысой, оголенной и беззащитной. Никогда раньше Керси не видел свою биту в таком изодранном, голом виде. Он встал, схватился за ручку обеими руками, установил лопасть под углом к полу, а потом ударил по ней ногой. Послышался громкий треск, и ручка отскочила.

Привидение в Фирозша-Баг

Я всегда верила в привидения. Еще девочкой я видела их на маленьком поле своего отца в Гоа. Это было очень давно – до того, как я оказалась в Бомбее и стала айя

[39].

Отец тоже их видел, чаще всего у колодца, откуда они брали воду. Он приходил к нам и говорил, что бхут[40] опять хочет пить. Но нам никогда не было страшно. В нашей деревне многие видели привидений. И все в них верили.

Однако в Фирозша-Баг все было иначе. Когда я впервые увидела здесь привидение и люди об этом узнали, как они надо мной смеялись! Называли сумасшедшей, говорили, что старой айя пора домой в Гоа, в свою мулюк[41]

, ей уже черт знает что мерещится.

Впервые мне явился бхут два года назад в канун Рождества. Или нет, это было само Рождество. В десять часов накануне я пошла на стадион Купередж[42] на полуночную мессу. Каждый год все мы, крещеные айя из Фирозша-Баг, ходим на мессу. В этот раз я вернулась домой одна, остальные куда-то отправились со своими дружками. Наверное, было часа два ночи. Лифт в корпусе «В» не работал, поэтому я медленно пошла по лестнице. И по дороге думала, как легко мне было подниматься на три этажа, когда я была моложе, даже с полными сумками с базара.

Дойдя до второго этажа, я остановилась передохнуть. Дышала я часто-часто. Точно так же, как в теперешние дни, когда я растираю на камне масалу[43]для карри. «Джакайли! – зовет меня моя бай

. – Джакайли, масала готова?» Думает, что шестидесятитрехлетняя айя может приготовить масалу так же быстро, как когда ей было пятнадцать. Да, пятнадцать. На следующий день после своего четырнадцатилетия я приехала на автобусе из Гоа в Бомбей. Я ехала в нем весь день и всю ночь. До сих пор помню, как отец проводил меня на автобусную станцию в Панджиме[44]. Теперь этот город называется Панаджи. Дядюшка Джозеф, механик из Мазагаона[45], встретил меня на Центральной станции Бомбея. Там было столько народу! Все куда-то бежали, орали, кричали, а кули несли на головах большие-пребольшие тюки. Никогда не забуду тот первый день в Бомбее. Я просто стояла на месте, не зная, что делать, пока дядюшка Джозеф меня не увидел. А теперь я айя и уже сорок девять лет живу в этом доме, хотите верьте, хотите нет. Сорок девять лет в корпусе «В» в квартале Фирозша-Баг, но они так и не научились правильно произносить мое имя. Неужели так трудно сказать Жаклин? Они все время говорят Джакайли или того хуже – Джакайль.