Истории из лёгкой и мгновенной жизни

Когда я вырос, после долгих лет жизни, проведённых в казармах и вне музыки, меня угораздило пойти в журналистику. И тут, уже в нулевые, откуда-то объявился Нос – буквально из прошлой жизни – я ведь не видел его лет десять. Он спрыгнул с трамвая и подбежал ко мне.

В сущности, он был всё такой же, только начинал спиваться. Я взял его на работу в газету, которую возглавлял.

Потом он тоже умер; бывает.

Трамвай на Свердле иногда подрабатывал катафалком.

А Саша Яковлев с тех пор даже не изменился. Разве что поседел. Но песни поёт всё те же.

Помню концерты группы «Хроноп».

Главный «хроноп» – Вадим Демидов – был такой луноликий, отстранённый. Я даже думал, что он высокомерный сноб.

Но мы всё равно тогда считали, что «Хроноп» – это такая же группа, как «АукцЫон», «Алиса» и «Наутилус», ничем не хуже, просто чуть менее известная.

Но скоро будет такая же известная – у Чижа ведь получилось.

Много позже мы познакомились с Демидовым и стали дружить. Я вскоре понял, что он очень ранимый и волнующийся человек.

На сноба он походил исключительно от волнения.

Демидов с тех пор совсем не изменился.

Зимой носит смешные детские шапки и варежки. Мне кажется, что варежки у него на резинках, вдетых в рукава.

Разве что он понял, что точно не станет звездой. Где-то в мироздании заела какая-то шестерёнка, и трамвай, который должен был его подвезти на Олимп, не открыл двери, а проехал эту остановку.

Зато, стартовав на Свердле, трамвай подсадил братьев Кристовских из группы «Uma2rman».

С братом Сергеем Кристовским в прошлой жизни мы тоже приятельствовали.

Он, как вы уже догадались, нынче совсем не изменился.

Сергей почти всегда появлялся в компании своей крупной красивой жены. У неё были большие губы, и вся она была такая плотоядная. Кажется, Сергей ее подбешивал своей невозмутимостью.

Теперь у него другая жена.

Момента появления Володи я не заметил. Володи тогда ещё не было поблизости. Володя, наверное, был маленький.

Братьев вдвоём я увидел уже в телевизоре, где бесконечно крутили песню про «Прасковью». Кажется, там тоже ездит трамвай, в клипе. Либо прямо в кадре, либо неподалёку.

А ещё был – Дмитрий Некрасов. Он рос в Дзержинске вместе с Чижом, и они вдвоём сочиняли песни в местном лесу.

Я даже знаю, где был этот лес. Сейчас его вырубили и там стоит заправка.

Несколько из сочинённых ими вместе песен Чиж поёт до сих пор. К примеру, «Я на лесоповале сорок пил затупил…».

Или песня «Расстели мне поле» – одна из лучших в репертуаре Чижа и безусловный шедевр. Это некрасовская песня.

Всего их шесть или семь – совместных или чисто некрасовских песен на альбомах Чижа.

Можно было б на заправке повесить табличку: «На этом месте Чиграков и Некрасов сочинили несколько великих рок-н-рольных песен». Была бы не простая заправка, а особенная.

Некрасов потом собрал группу под названием «ДНК», и они играли лучше всех на свете.

Когда Некрасов пел, воздух будто трескался, и повсюду летали маленькие молнии.

Он был натуральной звездой на сцене и полным раздолбаем по жизни.

Однажды они пели в маленьком нижегородском баре, как раз на трамвайной остановке, и вдруг в бар зашёл, заехавший зачем-то в Нижний Новгород, Чиж.

Он увидел старых товарищей – и, конечно, тут же оказался на сцене.

О, какой концерт они отыграли! Бармен едва не погиб от счастья.

Это ведь не американское кино – это наша жизнь: она была.

Мне казалось, что трамвай на Свердле не просто должен остановиться ради Некрасова, а, как в той песне Гребенщикова, съехать с рельс, и пойти напрямую к точке встречи.

Долгое время я жил в уверенности, что после питерской и свердловской рок-н-рольной волны – следующая будет наша, горьковская, нижегородская.

Что мы накроем всю Россию.

Возможно, в какой-то другой реальности так и случилось.

Хотел бы я разок взглянуть на этот трамвайчик: едет там живой Полковник, Саша Яковлев, Дима Некрасов, Вадим Демидов, и ещё несколько славных ребят, – а на остановке, под дождём стоят: Юрий Юлианыч Шевчук, мокрая борода, глаза тоскливые, Васильев в своём вечном сплине, весь «АукцЫон», толпой в сорок музыкантов, «Чай-Ф» опять же – Шахрин с удивлёнными, навыкате, глазами.

И все машут руками: а мы? а нас?!

А эти, в трамвае, смеются и никого не замечают. Им вечером петь на полумиллионном стадионе.

Оглянуться и не расплакаться

Люди иногда оглядываются назад и вдруг ужасаются. Не просто удивляются, а именно что ужасаются.

Моё поколение отправилось в люди четверть века назад: страшно молвить. Почти как в книге про трёх мушкетёров. В 1991 году я окончил школу.

Выходя на центральные улицы главных российских городов, я наблюдал.

Люди возбуждёнными колоннами маршировали взад-вперёд.

Тогда были в моде молодые демократы, глашатаи перестройки, сторонники – о чём тогда говорили на каждом углу? – «бригадного подряда», «гласности», «открытых границ», «невидимой руки рынка», «покаяния».