Истории из предыстории. Сказки для взрослых

Оказывается, барон перед уходом проверял, исправно ли работают люди на чердаке, и забыл выключить динамик. Оттавио решил посмотреть, куда тянется провод, и добрался до чердака, где в кресле в тот момент сидела синьорина Дельфина. Она читала про себя какой-то комикс, а вслух все время произносила:

— Ламберто, Ламберто, Ламберто…

— Синьорина, я не Ламберто, меня зовут Оттавио…

— Остряк, — заметил сидевший в сторонке синьор Армандо. — Не мешайте ей, работа у нее такая. Мы за это деньги получаем…

— Что-что? Как вы сказали?

Армандо охотно поведал молодому человеку, что к чему, но не почему. Почему — он и сам не знал. Однако Оттавио был не дурак, он умел быстро сосчитать, сколько будет дважды два, а если понадобится, то и четырежды четыре. Послушав, понаблюдав и поразмыслив, он сказал себе: «Так вот где собака зарыта, вот она — тайна моего дядюшки».

В тот же вечер, сделав вид, будто он намерен поухаживать за синьориной Дельфиной, Оттавио вновь поднялся на чердак и подмешал сильное снотворное в лимонад, который потягивали дядюшкины люди ночью, чтобы не так хотелось спать.

Перед самым рассветом барон Ламберто проснулся от удушья. Сердце буквально выскакивало из груди. Все двадцать четыре болезни навалились на него одновременно. Он хотел встать с постели, позвать кого-нибудь, послать за доктором, но… не смог. Нажал кнопку динамика — того, что под подушкой. Ответом была мертвая тишина. Никто больше не произносил его имени.

Умираю, подумал он и, не успев даже испугаться, испустил дух.

— Наконец-то! — радовался племянник. — Теперь я богач. А дядюшке устрою шикарные похороны…

Мажордом Гульельмо ужасно разозлился и уволил шестерку лентяев, обосновавшихся на чердаке. Но те даже не узнали об этом, потому что продолжали крепко спать. И спали они так еще два дня и две ночи.

И вот на озере появилась похоронная процессия: впереди плыла лодка со священником и служками, за ней — лодка с гробом барона, в третьей находился Оттавио (он все время подносил к глазам платок, делая вид, будто плачет), а на четвертой разместились оркестранты.

На берегу озера собралось множество людей, съехавшихся на похороны со всей Италии: барон был человек очень известный. В толпе то и дело раздавалось: «Ах, бедный Ламберто… неужели Ламберто уже нет в живых?.. Да-да, барон Ламберто умер… Ламберто был так добр… Ламберто был так богат… Второго такого Ламберто не сыщешь…»

Тысячи губ шептали имя Ламберто. Бесплатно, конечно. Кто бы им за это платил?

И вдруг раздался странный стук, крышка гроба свалилась, и перед толпой предстал… барон Ламберто. Он вскочил на ноги и закричал:

— Я не умер, это ошибка!

Поднялась ужасная суматоха, и вдруг все увидели, как какой-то человек прыгнул с лодки в воду и поплыл: это спасался бегством Оттавио. Оркестр тут же вместо похоронного заиграл бравурный марш.

Мажордом Гульельмо проводил барона Ламберто на остров, где пока из всей шестерки проснулась одна синьорина Дельфина. Пришлось объяснить ей, что произошло, а заодно рассказать и о старом арабе.

Ах вот оно что, подумала синьорина Дельфина. Надо же! Сдается мне, дело тут не столько в волшебстве, сколько в нас.

Подумала она и еще кое о чем, о чем именно, сказать, к сожалению, пока не могу. Когда-нибудь я, пожалуй, напишу и об этом, но уже не сказку, а целую книгу. Скорее всего, синьорине Дельфине в ней будет отведена очень важная роль. И не только потому, что у нее рыжие волосы и зеленые глаза.

Примо Леви

Спящая красавица в холодильнике

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Лотта Тёрл

Петер Тёрл

Мария Лутцер

Роберт Лутцер

Ильза Бальдур

Патриция Маргарита

Лотта Тёрл одна.

Лотта. Вот и еще один год на исходе. Сегодня девятнадцатое декабря, скоро гости соберутся, как всегда в этот день.

Слышен звон посуды и грохот передвигаемых кресел.

Лично я не люблю принимать гостей. Муж даже звал меня прежде Большая Медведица. Теперь уже не зовет… Вообще он последние несколько лет так изменился, стал строгий, скучный… Малая Медведица — это наша младшая дочь, Маргарита. Бедняжка, ей всего четыре года!

Шум, шаги.

Да нет, не то чтобы я замкнутая, нелюдимая, просто меня утомляют большие приемы, где собирается больше пяти-шести человек. Подвыпившие гости начинают шуметь, а о моем присутствии, хотите — верьте, хотите — нет, вспоминают только тогда, когда я обхожу всех с подносом. Впрочем, мы не так уж часто принимаем — два-три раза в году — и уж совсем редко сами куда-нибудь выбираемся. Ничего удивительного: что они могут нам предложить?.. Ну, полотна Ренуара, Пикассо, Караваджо, ну, ручного орангутанга, собаку, кота, ну, бар с полным набором наркотиков!.. Все это не идет ни в какое сравнение с нашей Патрицией. (Вздыхает.) Ах, Патриция!

Звонок.

А вот и гости. (Стучит в дверь.) Петер, приехали!

Петер и Лотта Тёрл. Мария и Роберт Лутцер.

Роберт. Добрый вечер, Лотта, добрый вечер, Петер. Ну и погодка! Сколько уж месяцев мы не видели солнца?