Истории от разных полушарий мозга. Жизнь в нейронауке

Нейробиологи, как и большинство ученых, прочно стоят на позициях редукционизма, и потому идеи Сперри не получили поддержки. Джо Боген даже вспоминает в своей очень живо написанной автобиографии, как коллеги Сперри по Калтеху призывали его отказаться от этой темы. Но в то же время в сообществе философов его идеи вызывали бурную реакцию и широко обсуждались. Споры шли о противопоставлении “следования” и “замещения” в концепции Сперри. Как указывает философ Сара Бернал, приверженцам “физикализма” больше импонирует идея “следования”, чем “замещения”[236]. Через много лет после речи Сперри выдающийся философ из Калифорнийского университета в Беркли Дональд Дэвидсон доходчиво разъяснил мне идею супервентности (“следования”). Как-то раз Дэвидсон оказался на небольшой конференции, которую я устроил в отеле

Bel-Air; в ней приняли участие также Джордж Миллер, Леон и еще кое-кто. Он предложил такую трактовку: “Супервентность следует понимать в том смысле, что не может быть двух событий, одинаковых во всех физических аспектах, но отличающихся друг от друга в каких-то психических аспектах, или что объект не может изменить какие-то свои ментальные свойства, совсем не меняя физических”[237]

. Другие ученые, в том числе философ Дэвид Льюис, в качестве примера взяли точечно-матричное изображение: “Точечно-матричное изображение имеет какие-то глобальные свойства – оно симметрично, перенасыщено деталями и так далее, однако в сущности в каждой точке матрицы либо есть точка, либо нет. Глобальные свойства объясняются только расположением точек. Они подчиняются принципу супервентности – два изображения не могут отличаться по глобальным свойствам, если нет никаких различий в расположении точек”[238].

Итак, продолжают сторонники супервентности, без локальных различий на низшем уровне не может быть и глобальных различий на высшем. Физикалисты-материалисты, приверженные идее супервентности, считают, что психологический, социальный и биологический уровни супервентны по отношению к физическому и химическому уровням. Говоря о замещении и силах “низшего разряда”, Сперри не имеет в виду супервентность, а намекает на нечто иное, когда на уровне n свободы больше, чем на уровне n-1

. Стойкие редукционисты видят здесь некое жульничество и утверждают, что детерминист Сперри рассуждает не о возбуждении нейронов, а о чем-то совсем другом.

Сомерсет Моэм однажды произнес знаменитую фразу о том, что ему надо повторить какую-нибудь чепуху хотя бы дважды, чтобы он смирился с ней, и я с ним согласен. Кто-то сказал, что фанатик – это человек, у которого на уме всегда одно и то же. Я не фанатик, но мне по-прежнему не дают покоя мысли о том, как все эти модули должны быть организованы и скоординированы, чтобы порождать психологический опыт. Достаточно ли размахивать идеей эмерджентности, якобы решив тем самым все проблемы? Пытаясь докопаться до сути и понять, что же такое эмерджентность, я обратился к математику из Калтеха Джону Дойлу.

У нас с Дойлом нет почти ничего общего. Его вечные раздумья может иногда прервать лишь бокал мартини, и то если вы будете настаивать. К тому же он спортсмен. В середине девяностых он дважды установил мировой рекорд по академической гребле в возрастной группе 40–45 лет, но затем потерял первенство, он победил в чемпионате мира по велоспорту, завоевал две золотые медали (по гребле), занял четвертое место в соревнованиях по велоспорту и шестое – по триатлону на Всемирных играх ветеранов спорта в Австралии, в Брисбене. Он занимается сложнейшими математическими проблемами, однако говорит очень простым языком – необходимое условие для беседы со мной. К моему великому удивлению, когда я однажды спросил его, как ему удается столь ясно излагать свои мысли, он невозмутимо ответил: “Просто когда-то я увлекался актерской игрой”.

Учиться никогда не поздно