Вопрос о возобновлении публичной школы волновал Русь на протяжении XV-XVI столетий. XIV век воочию показал, что еретики были более образованны, то есть начитаны, чем представители ортодоксальной церкви. Аналогичная картина повторилась и в XV веке, когда вспыхнула ересь жидовствующих. Княжеская власть видела в ересях не только церковный мятеж, но протест против существующего порядка жизни. Духовенство XV века осознало свою неспособность бороться с еретиками путем доводов и убеждений и предпочло использовать методы физического принуждения. Представители ортодоксальной церкви, «искореняя» раскол, по существу загоняли его внутрь народной толщи, и он вспыхивал в последующие столетия с новой силой, принимая иную окраску. Пятнадцатый век вынужден был признать падение школьного просвещения. Самый факт падения незамедлительно сказался на трудностях идеологической пропаганды того времени. Современник (Геннадий Новгородский) сообщает: «Се приведут ко мне мужика, и аз велю ему апостол дати чести, - и он не имеет ни ступити, и аз ему велю псалтырю дати, - и он по тому едва бредет...; аз прикажу учити их октении, - и он ни к слову не может пристати: ты говоришь ему то, а он иное говорит»[26]
. К Попытки Геннадия Новгородского организовать при своей кафедре школу не увенчались успехом. Ищущие сана не собирались обучаться в школе, это не входило в их расчеты, они смотрели на доставление как на путь к получению прихода и к материальному обеспечению. Разумеется, княжеская власть не могла поднять образованности духовенства, она могла лишь сдержать приток неграмотных людей в эту среду. Начиная с XVI века, с приходом к власти Ивана IV, вопрос о школьном образовании приобретает государственное значение.Мысль о необходимости создания публичной школы была ясно выражена в соборном приговоре 1551 года. Предполагалось учредить по всем городам книжные училища в домах избранных духовных лиц, где бы учились дети духовенства и мирян «грамоте, и книжному письму, и церковному пенью псалтырному, и чтению налойному»[27]
. Эта школа предназначалась для детей духовенства и для «чад мирских людей». Она носила профессиональный характер: подготовляла служителей культа. Разумеется, не все прошедшие ее делались людьми клира. Воспитанники заполняли различные государственные приказы, становясь своеобразной «бюрократией» русского Средневековья. Но самый характер школы, основная направленность свидетельствует о том, что ее главная задача - приготовление людей, искусных в отправлении церковных служб, чего так настойчиво требовало возвышающееся Московское Государство. Публичная школа Московской Руси XVI века, по идее, должна была воскресить тип школы киевского периода, то есть прикрепленной к приходу. Московская Русь XVI века могла только мечтать о такой разветвленной системе школьного образования, пока что она довольствовалась открытием школ в отдельных городах. Рядом с публичной школой XVI века существовала монастырская, сложившаяся еще в XI веке. Она носила замкнутый характер: рассчитанная на пострижников монастыря, она редко открывала свои двери для мирян. В XVII веке в Юго-Западной Руси монастырская школа изменила свой характер в связи с особым политическим положением края. Монастырь вынужден был включиться в национальную борьбу за объединение Юго-Западной Руси с Московским государством.