Истории просвещения в России (Бурсак в общественной жизни России середины XIX века)

На сословие налагалась обязанность проповеди мо­нархических идей. Послушные проводники идей госу­дарства, служители алтаря и трона беспрекословно и пе­дантично выполняли правительственные распоряжения, настойчиво домогаясь привилегий для своего сословия. Домогательство они постоянно подкрепляли готовностью бороться со всяким свободным проявлением мысли, ис­пользуя все богатство риторического искусства, веками изучавшегося в этой среде, многообразие литературных полемических приемов, выработанных многочисленны­ми упражнениями - от ученических сочинений до книг и статей специального характера.

Государство оценило эту деятельность и на протя­жении двухсот лет расплачивалось с послушными «идео­логами». Указами 1767 и 1771 годов было запрещено под­вергать телесным наказаниям священников и дьяконов. Правительство Екатерины II, при генеральном межева­нии, выделило причту сельских церквей по 33 десяти­ны. При Павле устанавливаются высочайшие награды для духовенства в виде светских орденов Владимира, Ста­нислава, Анны. Указом Александра I в 1801 году оконча­тельно отменяется телесное наказание для всех церков­нослужителей, а восемь лет спустя указ распространяет­ся и на их семьи. Во времена Николая I приходскому духовенству назначается жалованье от государства, так сказать, прожиточный минимум, но отнюдь не воспре­щается принимать вознаграждение от прихода. Давая отдельные привилегии духовенству, правительство вся­чески стремилось осложнить выход из сословия, прида­вая ему замкнутый, сугубо кастовый характер. Черное духовенство поддерживало эту тенденцию, отбирало из духовной школы наиболее способных учеников, заглу­шая в них всякую самостоятельность мысли, и почти насильно надевало на них клобук, вознаграждая их за отречение «от радостей мира сего» материальным благо­получием. Заметив в ученике склонность к угодничеству и подхалимству, предлагало ему постричься, видя в нем достойного инока в будущем; наконец, просто загоняло в монастырь бездумных охотников до соблазнов, но учив­шихся по первому разряду. Из этих-то воспитанников, оштрафованных монашеством за мирские радости, и приготовлялись высшие рясофорные чиновники, удобные для правительства полным отсутствием собственного мнения[39]

. Разумеется, большая часть воспитанников не удостаивалась милости начальства и предназначалась к деятельности приходского духовенства, для которого воз­можность снять сан и выйти из своего сословия навсегда отрезалась.

Реформа 1808 года, о которой говорилось выше, не была фактически завершена. Правительствующий синод ловко использовал мысль Сперанского о просвещении со­словия путем обязательного прохождения сословной шко­лы, сделав ее принудительной. Правда, был расширен объем программ, введены новые предметы из «мирских наук», которые явились своеобразным привеском к духов­ному образованию. Неизменными сохранились старые ме­тоды преподавания, где всё покоилось на механическом запоминании, на долбне. В это время реформа Сперанско­го, по существу, была сведена на нет. Особым распоряже­нием детям духовенства и церковнослужителей запреща­лось выходить из духовного звания. Своеобразно образован­ному молодому человеку закрывались все дороги, кроме духовного ведомства. Сословная школа во всех своих трех званиях всё явственнее выступала как учреждение, построенное на манер николаевской казармы. Автор реформы расплачивался за «грехи молодости» исправной службой крупного чиновника, постоянно подчеркивая умеренность во взглядах, аккуратность в труде и свидетельствуя свои верноподданнические чувства, как и полагалось истинно­му сыну духовного сословия.

Видное место в изучаемой школе занимает Александро-Невская бурса, из которой вышел Сперанский. Инте­ресна она и тем, что в ней четырнадцать лет провел Помя­ловский. В 1843 году восьмилетним мальчиком он посту­пил в Александро-Невское приходское училище, которое составляло одно целое с Александро-Невским духовным училищем и управлялось одним и тем же начальством. В 1845 году он был определен в низшее отделение духов­ного училища, в 1851 году - в семинарию и в 1857 году окончил ее. Зажатый в тиски духовного «просвещения», он изнывал от отчаяния и злобы, встречая на каждом шагу надругательства и оскорбления со стороны учителей и начальства, видевших в нем неподатливого, упрямого лен­тяя, бесчувственного к розге, смирителю буйства и гордо­сти, внушителю прилежания и смирения. Последним качеством как раз и не обладал Помяловский, а следова­тельно, не мог быть не только в числе лучших, но хотя бы терпимых начальством учеников, ибо для того, «... чтобы быть хорошим учеником, мало хорошо учиться и вести себя нравственно, - надо было превратиться в столб оду­шевленный, которого одушевление выражалось бы посто­янным поклонением пред монахом-инспектором... »[40], пе­ред ректором, перед учителем, перед экономом - словом, перед всей бурсацкой педагогической иерархией.