Истории, рассказанные вчера

Пора! Граф Мудрак вытянул руку и, как только конь Самойленко достиг середины моста, ударил по лошадиному туловищу шаром энергии, удовлетворенно наблюдая, как, ломая перилла, с диким ржанием падает буланый вместе с наездником в яростные воды Свири.

Усмехнувшись бестолковой суете и крикам спешивающихся казаков, граф пришпорил коня и углубился в лес, решив достичь имения кружным путем.

Смеркалось, но здешние места были знакомы и темнота не мешала. Душа ликовала, наслаждаясь удачно выполненным делом. Теперь Лизу никто по миру не пустит и оскорблять не посмеет! Если не найдут прямых доказательств, мести не будет: мало ли по какой причине шарахнулся буланый в речку!

Если б не дочки, постоянно приносящие проблемы, граф свою жизнь счел бы безмятежной. Польский король после оказанных ему услуг Мудраку покровительствовал, киевская власть не трогала — слишком много секретов знал бывший «серый ангел». У Запорожской Сечи, метавшейся между Москвой, Варшавой, турками и татарами, хватало других забот. Какое-то время графу досаждали привыкшие к самоуправству шляхтичи и шайки разбойного люда, приходившие пограбить графское имение, — но после того, как Мудрак, разгромив нападавших, самолично содрал с их предводителей кожу, отпустив в таком виде на волю, набеги прекратились.

Свернув в дубовую рощу, граф осторожно спустился с горки, пересек ручеек и выехал на ведущую в имение дорогу. Никто из проезжих не встретился, лишь следы копыт тянулись узором по скатерти. Ладно, метель скроет: необходимые заклинания и магические действия граф произвел заранее.

Дорога свернула направо, мимо кладбища. Взглянув на могилы, граф улыбнулся, вспомнив, как два года назад, вычитав в старинном фолианте заклятья, занялся оживлением мертвецов. Опыты оказались успешными и ожившие скелеты, бряцая костями и грозя перепуганным проезжим, долго бродили по кладбищу, стремясь выйти за ограду. Затею испортил поп, организовавший на кладбище церковный ход и именем Христа вернувший мертвецов под землю, — а затем вздумавший обличать графа перед паствой как богоотступника и некроманта. Пришлось наслать попу видение Апокалипсиса, сделавшее из попа юродивого. С тех пор церковь в имении стоит пустая — никто из церковной братии служить здесь не хочет, — и крестьяне вынуждены молится в соседнем селе. Графа это не печалило — он забыл, когда переступал церковный порог, — что касается слуг, то набирались они из людей лихих и верных, от Бога далеких.

Показалось двухэтажное здание усадьбы. После замужества Лизы и переезда в Киев Даши, ставшей женой французского посланника в Малороссии, дом опустел, и если бы не чтение книг и магические опыты, граф не знал бы, куда деваться от скуки. После похорон жены Мудрак несколько лет жил в Европе, — и вернулся, решив, что тамошние нравы не для него.

— У вас гость, ваше сиятельство! — вполголоса предупредил слуга, когда граф, спешившись, передал коня попечению кучера. — Кто — не сказал, но похож на священнослужителя. Ожидает в гостиной.

— Ладно, — нахмурился граф, направляясь к крыльцу, — и, внезапно остановившись, спросил:

— Ужином покормили?

— Отказался. Даже к воде не притронулся.

— Вот как, — задумался граф. Гость, пренебрегающий едой и водой приютившего его дома, мог быть только врагом. — Посмотрим, что ему надо!

В гостиной горела свеча; гость расположился в стоявшем в темном углу кресле и, казалось, дремал.

— Вечер добрый! — зайдя в гостиную, произнес граф. — Я — хозяин этого дома.

Слушаю вас!

— Добрый вечер! — отозвался гость, поднимаясь с кресла. — Я — епископ города Киева, отец Серафим.

Граф вздрогнул:

— Серафим!

Впервые за многие годы граф ощутил холодок страха, потому что приезд Серафима мог означать только одно.

— Да, ты все понял правильно! — грустно произнес Серафим. — Святая церковь устала от творимых тобой беззаконий и я здесь как вершитель правосудия.

— Хорошо! — согласился граф. — Присаживайся, поговорим: приговор еще не произнесен.

И, усевшись за стол красного дерева, показал на кресло напротив.

— Если тебе так удобней — с непонятной усмешкой сказал Серафим, выполняя просьбу Мудрака. — Твое противодействие нашим планам мы ощутили давно: когда было захвачено поляками и исчезло без следа направлявшееся в Киев русское посольство, когда кто-то склонил к измене гетмана Демьяна-Многогрешного, закончившего свою жизнь в Сибири, когда стража неприступной крепости Каменки открыла ночью ворота турецкому войску.

— Все — из-за денег, без политических симпатий, — перебил Серафима граф. — Доходов имения не хватало, а нужно было собрать приданное дочерям. Поэтому брался за любую работу: деньги не пахнут.

— Деньги пахнут всегда: потом, которым их заработали. Твои деньги пахли изменой.

— Я жил, стараясь никого не трогать, а если задевали меня — защищался.

— Защищался — но как? У помещика Трясовского, подавшего на тебя в сеймский суд обоснованную жалобу, ты возбудил раковое заболевание, и помещик умер за день до суда; мешавшего тебе в свите короля Казимира шляхтича Венцовского загрызли собственные собаки.

Серафим вздохнул.