Истории СССР (СИ)

Когда в феврале 1978 я защитил диссертацию, мама со слезами счастья и гордости за сына, подарила мне все свои сбережения на мебель. Она была инвалидом войны и имела право на приобретение импортной блатной мебели. Проникнув в этот клубок привилегированных дельцов, я купил финский гарнитур «Микадо» с обивкой болотно-зелёного цвета, под цвет камина в той сказочной, недосягаемой для меня квартире. Гарнитур, не распаковывая, я поставил в комнате, заломав её на три четверти. Тёща с женой смотрели на меня, как на идиота. Но я начал свой последний и решительный бой. Первой меня опустила моя конкурентка, претендовавшая на ту же квартиру и оказавшаяся посредником, то есть новоиспечённым маклером. Я часто встречал её у Львиного мостика и на Светлане. Она-то и сказал мне ту фразу, которую я, спустя много лет, услышу от своего сыночка. Выдвинув мне космические расценки на доплаты при промежуточных обменах и увидев моё удивлённое лицо, она привела меня в чувство, объяснив, что эта квартира видовая и антикварная. Я постарался с ней больше не встречаться и действовать самостоятельно. Моя мама, на которую я очень рассчитывал, съезжаться с невесткой и вкладывать в обмен свою двушку наотрез отказалась. Тёще я этого и сам не предлагал. Сломя голову, забросив работу в Театральном институте, куда я распределился после окончания аспирантуры, я бегал по обменным рынкам и составлял восьмикратную мозаику промежуточных обменов с доплатой. Поздним зимним вечером, возвращаясь с работы на Ваське, от усталости прикорнув в трамвае № 40, я проснулся на «Светлане». Толпа уже расходилась, но я заставил себя выйти и поспрашивать на удачу. Тут-то я и поймал золотую рыбку. Тётя средних лет с демоническим именем Алла разводилась с мужем-изменником и согласна была поменяться со мной на мою двухкомнатную квартиру своей трёхкомнатной, получив в придачу солидные деньги. Договорились, что я выплачу всю стоимость кооперативной двухкомнатной квартиры и доплачу ей ещё тысячу рублей. При этом ещё нужно было уговорить её мужа, а точнее его новую жену взять мою комнату на Фонтанке. Деньги и тогда кружили голову людям. Василий согласился. Алла жила на Комендатском аэродроме в квартире, о которой мечтал мой полковник в отставке, проживавший на проспекте Шверника в сталинском доме. Его квартира оказалось той, которую видел в долгих зимних снах сын профессора Машовец и мечтавший съехаться со своим, дышащим на ладан отцом. То обстоятельство, что в антикварной квартире профессора Машовца не было горячей воды и плохо работала канализация, подталкивало молодого сыночка профессора к обмену и облегчало мою победу в этой нечеловеческой борьбе. Когда все участники этого обмена договорились и ударили по рукам, я вынужден был выехать в киноэкспедицию с кинокартиной «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона» в Пицунду и поставить смертельную схватку у Рейхенбахского водопада, получив совсем не лишний гонорар. Разные задержки и проволочки на съёмках натягивали в струны мои больные нервы. Постоянные новости об отказе участников обмена поставили меня на грань инфаркта. И вот 30 октября 1979 года вся компания собралась в бюро обмена Калининского района у Финляндского вокзала. Перед тем, как получить ордера об обмене, я выдал всем участникам обещанные пачки денежных купюр. Если бы кто-то из них ушёл в этот момент с деньгами, пенять мне бы было не на кого. Но люди все были приличные. Все получали свои ордера и выслушивали все условия обмена и те характеристики жилых помещений, которые будет иметь каждый участник обмена. Когда во всеуслышание чиновник объявил, что я в итоге обмена получаю трёхкомнатную квартиру на проспекте М.Горького, 61/28, квартира 32 общей площадью 88 метров, с потолками 4 метра, балконом в доме-памятнике 1904 года постройки все участники обмена притихли и задумались, не обманул ли я их. Чиновник при этом, как будто только что родился, удивился, что такую жилплощадь на четверых предоставлять не положено. Даже в случае обмена. Санитарная и социальная норма равняется девяти метрам на человека, следовательно, вам положено тридцать шесть метров жилого помещения. А у вас только комнат пятьдесят шесть метров. В воздухе повисла мёртвая тишина. Тут я вспомнил, что полгода тому назад защитил диссертацию, а кандидатам наук положено двадцать метров дополнительной площади. Это меняло дело. Все облегчённо вздохнули. Но чиновник потребовал предъявить документ. Я попросил сделать перерыв и позволить мне позвонить с его телефона. Набрав номер секретаря Учёного Совета Института физкультуры имени П.Ф. Лесгафта, я услышал её звенящий радостный голос, возвестивший о том, что вчера из ВАК пришёл мой диплом кандидата педагогических наук. Я бежал вдоль набережных Невы, я не мог сесть в такси от переполнявшего меня адреналина. Я получил ордер на свою сказочную, антикварную квартиру с камином и видом на ангела-хранителя Санкт-Петербурга, который и меня коснулся своим золотым и всещедрым крылом.