Истории СССР (СИ)

Академик Николай Николаевич Яковлев, похвалил меня за познания в области биохимии, Раиса Давыдовна Дибнер была искренно удивлена, что инженеры ЛИАПа так знают физиологию, а Юрий Михайлович Киселёв, с присущим ему фанатизмом, углубился в спор о научных положениях психоанализа Зигмунда Фрейда. Булкин не стал мне портить лето мучительными догадками и отпустил меня до первого сентября, прямо сказав, что я ему понравился, и он меня берёт в аспирантуру по проблеме диагностики состояния технической готовности высококвалифицированных спортсменов.

Обратно домой я не шёл, не ехал на трамвае. Я летел. Я не осознавал всей величины выигрыша, но то, что я выиграл в рулетку, стало понятно только теперь. Постепенно вернулось обоняние, запели птицы. Я глубоко вдохнул запах сирени и полетел в райские кущи.

Лето 1974 года я провёл в постоянных переездах со спортивных сборов, где готовился сам к выступлению в соревнованиях, на съёмки двух фильмов, где зарабатывал деньги головокружительными трюками. Сборы питерских дзюдоистов проходили в Молдавии. Я ещё претендовал на спортивные достижения и тренировался с полной отдачей сил два раза в день. На жаре это делать особенно трудно, но воля помогала терпеть нужду и жажду. На сборах я никогда не болтался без дела, не играл с товарищами в карты. На сборах я тренировался и читал. Приятель мой Володя Богачёв разделял со мной эти интересы.

Комплексная научная бригада лаборатории восприимчивости и адаптации человека к нагрузкам нашей кафедры физического воспитания ЛИАП, в штатное расписание которой входил и я, работала со сборной командой легкоатлетов спортивного общества студентов «Буревестник» и сборной командой легкоатлетов России и ездила с ними на олимпийские тренировочные базы в Сочи и Кярику. Измерительная методика параметров движения, которую я разработал в нашей лаборатории, была современна и информативна. Профессор Кузнецов, как мы его называли А.И., использовал её в каждом эксперименте, чем обеспечивал мне высокую трудовую занятость. Хотя длилась она короткие часы тренировок, а потом можно было предаваться неги в волнах моря, жарких облаках пара русской бани, прохладе лесных озёр Эстонии, шашлыков возле Азурских водопадов в Сочи или тартусских шпикачиков с эстонским пивом.

В это последнее, перед аспирантурой, лето я со спокойной душой снимался в «Романсе о влюблённых» Андрея Кончаловского в Казахстане на озере Иссык-Куль, в «Свой среди чужих, чужой среди своих» Никиты Михалкова со своими студентами — чеченцами в Грозном, в фильме «Они сражались за Родину» Сергея Бондарчука в Ростове и в «Блокаде» Михаила Ершова под Питером. Из больших работ в кино оставалась на октябрь сцена абордажа кораблей в фильме «Легенда о Тиле» Владимира Наумова. Но об этом нужно было думать немного позже.

Сентябрь вызолотил Каменный остров осенней листвой и наполнил его запахом жухлой травы. Институт наш был маленький, но умный. Директор Виктор Алексеевич Рогозкин, учёный с мировым именем, занимался проблемой питания спортсменов и был членом Международного Олимпийского Комитета. Своё первое ликование от правильности выбранного пути я испытал, принимая участие в обслуживание Международного научного конгресса, проходившего в нашем институте. Ощущение свободы, непринуждённых бесед с иностранцами, связи с внешним миром для граждан нашей зашторенной страны с железным занавесом было сверхъестественным чудом. На конгрессе я познал и ту сторону спортивной науки, которая была связана со шпионажем. Секреты в этой области доставались обычными шпионскими методами и требовали работы агентов, осведомителей и аналитиков. Мой приятель Володя Иссурин часто получал письма из Японии и Америки с обсуждением результатов новых экспериментов. А когда я опубликовал свою работу, подогнав немного результаты, американцы прислали мне своё опровержение на её выводы. Научную литературу в западном мире читали очень внимательно. Впрочем, как и в восточном. Видимо сказывалась ценность прикладного значения этих результатов не только в спорте, но и в других областях. Да и спорт в то время был ареной серьёзной политической борьбы двух систем — социалистической и капиталистической. Каждая научная диссертация доказывала правильность взглядов руководителей нашей страны на основы мироздания и начиналась со слов «Решения съезда КПСС и советского правительства указывают…»