Истории СССР (СИ)

Оба проступка предвещали полный крах моей карьеры и вылет из института. Но «гении дзюдо» на дорогах и тогда не валялись, а заведующий кафедрой физвоспитания Ю.В. Захаров не хотел меня терять на ровном месте. К тому же он был человеком дальновидным и со связями. Как оказалось, именно в партийных и компетентных органах. После собеседований у высоких начальников я принял предложение к сотрудничеству и пошёл в рост. Быстрый, но не долгий. Я отдавал распоряжение об очередном патрулировании улиц бойцами народной дружины, направлял студентов переписывать население СССР, организовывал отлов проституток и воров на Московском вокзале. На очередном субботнике по уборке территорий, когда пошёл дождь, я отпустил всех комсомольцев домой. Чтобы они не простудились. В парткоме мои доводы о возможных, ещё больших потерях, при болезни и пропуске занятий целым курсом студентов не поняли и приняли решение меня переизбрать. Органы КГБ от моей деятельности тоже остались не в восторге, но на Соловки отправлять меня пока не стали. Так, женившись, разменяв мамину квартиру на «Гражданке» и поселившись в коммуналке на бульваре Профсоюзов, в двух шагах от института, я зажил новой, прекрасной, да ещё и супружеской жизнью.

То ли от того, что в институт теперь можно было дойти за пять минут, прогулявшись по бульвару, то ли с третьего курса в учебном плане появились по настоящему интересные предметы, но в институт я ходил с таким удовольствием, как будто там мёдом намазано. Даже умопомрачительные лекции по сопротивлению материалов профессора Бушмарина и три исписанные доски формул вычисления углов ротации, нутации и кориолисова ускорения доцента Лестева не могли внушить мне отвращения к процессу познания и совершенствования. Ужасающую процедуру построения эпюр напряжений разных балок и вычерчивания шестерёнок с зубчатыми колёсами по Теории машин и механизмов я поручил делать молодой жене за кусок хлеба с маслом. Она со своей мамой долго убеждала меня в том, что кормить я должен её совершенно бескорыстно, но потом согласилась. На лекции профессора Семёна Евстафьевича Манойлова по биохимии я боялся опоздать, как на литургию. Первое, что он у нас спросил, начиная курс своих лекций, это вопрос о существовании Бога и зарождении жизни на Земле. Мы дружно поделились с ним основой марксистско-ленинской философии о первичности материи. Профессор покачал головой и сказал, что мы, как минимум, должны в этом сомневаться. Аэродинамика с продувками фюзеляжей и крыльев в аэродинамических трубах, космонавтика в лабораториях академии Жуковского, космическая медицина в Военно-Медицинской академии больше походили на парк развлечений Диснейлэнд, чем на скучные лекции. Первые расчёты на электронно-вычислительных машинах, занимавших несколько огромных залов института, приводили нас в состояние детского восторга. С нашим куратором, доцентом Лёшей Вареховым, после его лекций по радиобиологии мы часто прогуливались по набережной и заходили в Эрмитаж, подолгу простаивая у картин Питера Брейгеля. Когда в 1969 во дворе института установили настоящий истребитель МИГ-29, я притащил в институт своего приятеля Жорика Полтавченко, поводил его по лабораториям, познакомил с Алексеем Григорьевичем. Он рассказал ему про космос и Жорик решил поменять свою мечту о море на безбрежный океан вселенной.

Моя молодая жена готовить не умела и не хотела. Поэтому столовались мы в ресторане Дома архитекторов, который находился в двух шагах от ЛИАПа, прямо напротив, отчего дома Владимира Набокова, в котором, слава Богу, устроили его музей. Дом архитекторов разместился в старинном особняке премьер-министра времён Александра III господина Половцева и зайти в ресторан было отдельным удовольствием. Уютный, с дубовыми потолками и кожаными шпалерами, не дорогой, но с потрясающей кухней. Такого бифштекса по-деревенски за один рубль десять копеек я больше не вкушал нигде.