Истории СССР (СИ)

Осенью 1970 моим соратникам из КГБ приспичило послать меня в заграничную командировку, в ГДР. Видимо им приглянулся мой вид — глаза прямые, брови строгие. Немецкий отскакивал от зубов с лёгким баварским акцентом. Да и тема мне нравилась — вылавливать недобитых фашистских выродков. Они оказались живучие и не закончили свою деятельность с окончанием войны. Национальный фронт в Германии цвёл пышным цветом. За границей я ещё ни разу не был, но очень хотел. Что-то у них не срослось и они попросили меня прикинуться руссо туристо и зайти в Ляйпциге в один магазинчик стекла и фарфора передать крупную сумму наличной валюты за несколько ценных фамилий. Деньги там шпионам, как оказалось, с неба не падают. Да и работа была не пыльная. Я должен был подстраховывать своего друга, который ехал с этой же группой. Я с радостью согласился и с любопытством наблюдал за процессом оформления выездных документов и утверждения моих положительных характеристик. Под эту сурдинку мне было разрешено, с целью прикрытия, продать там несколько коробок кубинских сигар и купить себе чего-нибудь вкусненького или красивенького. Злопамятный секретарь Комитета ВЛКСМ ЛИАП Симановский чуть не сорвал международную шпионскую операцию. Не стал мне подписывать характеристику, заподозрил меня в оппортунизме. Из-за него пришлось проводить меня через польскую границу в составе туристической группы зайцем, без выездной визы. Авантюра мне пришлась по душе, и я прирос к этому ремеслу надолго. И надо сказать, весьма успешно.

Чтобы не отрываться от коллектива, что я с наслаждением делал каждое лето, избегая поездок в стройотряды, я согласился как-то поехать с группой на Ваалам. Бегать по лесу вокруг костра мне стало не интересно и я прошёл пять километров до Преображенского монастыря, где содержались в забвении герои войны, калеки без рук и ног. Хрущёв со своей организованной партийной группировкой упрятал их туда, чтобы не омрачать их культяшками красоту улиц и площадей. Монахов давно изгнали в Финляндию. Уходя из монастыря и прощаясь со сторожихой, я получил в подарок храмовую икону Святой Живоначальной Троицы, чудом сохранившуюся в её сторожке. Икону монахи оставили её мужу, который из-за болезни не мог двигаться и оставался на острове. Потом в парткоме института мне пришлось писать объяснительную записку о вере и верности. Продолжение этого опуса было мною дописано уже на пятом курсе, после принятия присяги на верность Родине и присвоения звания лейтенанта войск ПВО СССР. Дело в том, что военные сборы проходили на моей Родине близ города Остров в Псковской области. И я каждый вечер убегал в самоволку и бродил по окрестным деревням, собирая у старушек старинные иконы. Складировал иконы я в воинской палатке, под своей кроватью. Бдительные товарищи сообщили куда следует и я дописал свой опус в первом отделе у дяди моего друга Владика, полковника Кулешова. Ловили тогда фарцовщиков, которые продавали иконы иностранцам, а я замечен в этом не был. Я собирал их для себя и для своих детей.

Когда пришло время распределения на работу молодых специалистов, в которых за пять с половиной лет превратились застенчивые школьники, я был далеко не первым по результатам успеваемости. Лучшие студенты нашей группы Вова Григорьев, Лариса Дмитриева и Оля Дымина поехали на работу в Институт космической медицины под Москву, Люда Семёнова и Шурик Фролов стали инженерами секретных космических заводов, Мишку Кислицина взял в свою лабораторию академик Опухтин. Но на удивление всей группы появилось одно необычное место в Министерство внешней торговли. О нём никто не спорил. На преддипломную практику в Москву поехал я. И вот там, в душной летней Москве, просиживая днями перед телефоном в офисе на Арбате, я совершил свой роковой шаг. Устав от скуки работы клерка, я отказался от места, чем сильно удивил своего начальника, свою маму и себя. Это был роковой поворот. Меня тянуло в кино, я ждал набора на высшие режиссёрские курсы Григорием Козинцевым и попросился в лабораторию кафедры физвоспитания ЛИАПа, где работал по проектам СНО. Меня взяли и я стал работать инженером лаборатории «восприимчивости и адаптации человека к нагрузкам». Дипломный проект был уже давно просчитан в этой же лаборатории на протяжении двух последних курсов и даже изготовлен в виде опытного образца по проекту кафедры робототехники Михаила Игнатьева. Я измерял параметры движений человека в естественных условиях посредством датчиков и маленького радиопередатчика. Защита проекта прошла просто и быстро, не вызвав у комиссии никаких сомнений.

Мама, взяв в руки диплом, целовала его как икону. Потом попросила отца принести Шампанское и, когда он разлил его по бокалам, торжественно произнесла тост:

— Давай выпьем, дорогой, за то, что нам хватило сил дать сыну высшее образование!

— А вы-то тут причём? искренне удивился я. Когда опомнился и остыл от своей непомерной гордыни, мама уже безутешно рыдала. И горькие слёзы залить обратно в её глаза было уже невозможно.