История афинской демократии

В гомеровскую эпоху мерилом ценности служили драгоценные сосуды, слитки меди или железа, а чаще всего скот – бык или овца. В «Илиаде», например, медный треножник оценивается в 12 быков, металлическое вооружение – в 9, рабыня, опытная в женских работах, – в 4. С развитием торговли, при участившемся обмене, особенно должна была ощущаться потребность в единицах ценности определенного веса и притом удобных для обращения – в чеканной монете. С Востока заимствованы были греками единицы мер и весов, а в начале VII в. в Малой Азии, там, где мир греческий соприкасался с миром восточным, в Лидии и в Ионии – в Фокее, Самосе и Милете – стали чеканить монету. Теперь уже не было нужды каждый раз подвергать взвешиванию металлические слитки: штемпель города или государства служил гарантией определенного веса. Нечего и говорить, как это должно было облегчить торговые сношения, каким могущественным образом повлиять на развитие торговых оборотов. Неудивительно, что такое нововведение быстро привилось и распространилось. Вскоре деньги делаются силой. Уже в VII в. у поэта Алкея мы встречаем изречение: «деньги делают человека». За ними происходит погоня; это – знамение времени. «Для большинства, – говорит другой поэт, Феогнид из Мегар, – существует одна только добродетель – быть богатым. Остальное ничто тебе не поможет, обладай ты мудростью самого Радаманта, большими знаниями, чем Сизиф, или языком Нестора богоравного». Негодуя на то, что знатные вступают в брак с незнатными, Феогнид замечает: «Деньги чтят они; поэтому благородный женится на дочери богача, а богач – на дочери благородного. Богатство смешивает сословия. Не удивляйся поэтому, если род граждан портится: благородное смешивается с подлым». «Не напрасно люди больше всего почитают тебя, Плутос (т. е. Богатство), ибо с тобой, прекраснейший и желаннейший из богов, и низкий делается благородным». Но и сам Феогнид в одном месте заявляет: «Будь я богат и мил бессмертным, я бы ни о какой другой добродетели не заботился».

Таким образом, выдвигается средний класс, который может быть назван греческой буржуазией. Рядом со знатным, родовитым землевладельцем, а иногда и выше него, становится представитель промышленности и торговли, капитала, богатый купец и мореплаватель. В лице этого класса возвышается демос – название, обнимающее разнообразные элементы, начиная с крестьянина, поденщика и простого ремесленника и кончая неродовитым купцом-капиталистом.

Аристократы должны были уступить место и в такой сфере, как военное дело. Условия войны изменились, и конница уступает первенство пехоте – фаланге тяжеловооруженных гоплитов. А еще Аристотель подметил тесную связь между организацией военной силы и политическим строем. В древности, говорит он, где сила была в коннице, там была олигархия, и после отмены царской власти политические права перешли к воинам, сначала к всадникам, пока сила на войне была в коннице, а потом, с ростом городов и с усилением гоплитов, и к большему числу лиц (Pol., 1297 b). Конная сила, по мнению Аристотеля, свойственна аристократии или олигархии, тяжелая пехота – умеренной политии, а легкая пехота и морская сила – демократический род оружия. Перемену, совершившуюся тогда в Греции, можно сравнить с тем, что наблюдается в конце Средних веков в Западной Европе. И здесь рыцарское ополчение как военная сила уступает место пехоте: алтайская пехота одерживает победы над блестящим французским рыцарством, швейцарцы – над бургундским, гуситы – над имперским.

Возвышению новых элементов содействовало и развитие в умственной сфере. Легко себе представить, как основание колоний и расширение пределов греческого мира, сношения и знакомство с другими странами повлияли на расширение умственного кругозора греков. Притом то была эпоха, когда входит все в большее и большее употребление такое могучее орудие просвещения, как алфавит, усвоенный приблизительно еще в конце X века, появляется письменность. На рубеже VII и VI вв. мы видим первые опыты философских систем. Конец VII и начало VI в. – это век семи мудрецов. На смену эпосу является лирика с ее выражением личных чувств. Наступает пора пробуждения индивидуальности. В VII в. перед нами впервые выступают личности поэтов, подобных Архилоху, с их индивидуальностью, с их мировоззрением, с их любовью и ненавистью. «Архилох, – говорит Белох, – первый грек, который, как живой человек, стоит перед нами во всей своей индивидуальности. Он пел обо всем, что волновало его в жизни: о своей любви к прекрасной Необуле на паросской родине, как и о своих военных поездках по дикой Фракии; с полной откровенностью выражал он свои страсти и язвительной насмешкой преследовал своих врагов»[9]

.

Образование, бывшее прежде достоянием и привилегией аристократии, проникает и в другие слои. Незнатный мореплаватель и купец по своему кругозору и опыту теперь часто превосходит знатного землевладельца.

Борьба демоса с аристократией и тирания