История Андрея Бабицкого

Савик Шустер: Но если уж внести ноту оптимизма, то демократия — это общность порядочных людей. И в Махачкале мы ощутили, что в этом городе их очень много, и повернуть все вспять при таком количестве порядочных людей будет очень трудно.

Президент Радио Свобода/Свободная Европа осудил приговор по делу Бабицкого

Президент Радио «Свобода/Свободная Европа» Томас Дайн заявил сегодня в Москве, что он «разочарован решением судьи, признавшим Андрея Бабицкого виновным в предъявленных ему властями обвинениях».

Дайн сделал это заявление после того, как судья в Дагестане признал Бабицкого виновным в использовании заведомо подложных документов и наложил на него штраф в размере ста минимальных заработных плат, а затем освободил журналиста от уплаты штрафа по амнистии.

Президент Радио «Свобода/Свободная Европа» сказал, что дело Бабицкого ещё не завершено и что он лично, вместе со всей организацией, будет «добиваться справедливости в этом деле». По словам Дайна, адвокаты Бабицкого подадут апелляцию сначала в Верховный суд Дагестана, а затем, в случае необходимости, в Верховный суд Российской Федерации.

Бабицкий был арестован в январе этого года российскими властями, недовольными его репортажами о войне в Чечне. Именно эти репортажи были отмечены мировой общественностью за непредвзятость и объективность. Власти затем заявили об обмене Бабицкого на нескольких российских военнопленных, однако, по словам самого журналиста, этот обмен был всего лишь инсценировкой для видеокамер.

Бабицкого удерживали в течение 40 дней, а затем освободили в Дагестане, предварительно вручив ему поддельные документы. Эти документы стали формальным поводом для возбуждения против Бабицкого уголовного дела в Дагестане. Журналист был вновь задержан в Москве, но затем отпущен под подписку о невыезде.

7 октября

«Компромисс с самим собой не требовал от судьи больших нравственных мучений…»

Ведущий итогового информационного часа Петр Вайль беседует с журналистом Радио «Свобода» Андреем Бабицким об итогах завершившегося в пятницу в Махачкале суда.

Петр Вайль: Андрей, по-честному, ожидали ли вы оправдательного приговора?

Андрей Бабицкий: Честно говоря, после той работы, которая на судебном следствии была проделана защитой, у меня появилась надежда, потому что, на мой взгляд, аргументы, которые использовала защита, были безупречны. Защита показала, что следствие переформулировало приговор. На мой взгляд, оно продемонстрировало, что я действительно действовал в состоянии крайней необходимости. Об этом говорили и свидетели, которые были приглашены защитой. Кроме того, в ряде эпизодов свидетели обвинения выступили как свидетели защиты. Это — чисто юридические моменты, а что касается судебного процесса в целом, то я думаю, что ни у судьи, ни улюдей, которые присутствовали на этом процессе, как и вообще ни у кого и за пределами этого зала, не было сомнений в том, что я не совершал преступных действий. Мизерность обвинения как бы служила поводом для всяких юмористических оценок. У меня была серьезная надежда…

И судья вел себя удивительно. Процесс был абсолютно открытым. Он открыл его сразу для прессы, удовлетворял все ходатайства защиты и демонстрировал удивительную лояльность ко всем участникам процесса. Это действительно был состязательный процесс. Поэтому, конечно, у меня сначала сформировалась, а потом и окрепла надежда на то, что исход будет иным, хотя, в общем, и я, и очень многие предполагали, что в Махачкале иного исхода быть не может — судья просто проштампует обвинительное заключение и перепишет его тезисы в свой вердикт. Так оно и произошло, и, в общем, я понимаю человека, у которого есть какая-то своя небольшая карьера, и он может перечеркнуть ее одним решением. А в общем, ему не приходилось отправлять человека в тюрьму, лишать его свободы. Наказание мне не грозило изначально. Было понятно, что автоматически вступает в действие амнистия. В этом случае компромисс с самим собой не требовал от судьи больших нравственных мучений.

Петр Вайль: А вот без юридического подхода, вот просто по-человечески: вы говорите: «Была, появилась, окрепла надежда на оправдательный приговор…» А поставим вопрос вот так: какая разница, действительно всем все более-менее ясно? Тут такой общественный сговор — не общественный договор, а именно общественный сговор: все прекрасно понимают, о чем идет речь, и она действительно идет не о пребывании за решеткой, а в конечном счете о 300 долларах, если бы пришлось платить, а тут даже и не надо платить… После Чернокозово, после существования взаперти неизвестно где, после разлуки с семьей и всех этих мытарств… Черт с ним, в конце концов…

Андрей Бабицкий: Нет, Петр, разница, я думаю, огромная. В мой адрес различными чиновниками и представителями власти было высказано немало претензий, мягко говоря, я был объявлен врагом, и я уверяю вас, этот образ до сих пор живет в сознании и сердцах моих соотечественников.

Петр Вайль: И его мог бы изменить оправдательный приговор?