История Англии

12. В 1834 г. лорд Грей ушел в отставку, отчасти потому, что О’Коннел и его банда ирландских депутатов портили ему кровь, но главное, потому, что союз с умеренными вигами и радикальными нонконформистами, составившими победоносную коалицию 1832 г., не мог быть долговременным. После короткого исполнения обязанностей премьера Пилом его заменил лорд Мельбурн. Уильям Лэм, лорд Мельбурн, был вигом старого закала. Муж слишком известной Каролины Лэм (любовницы Байрона), он через нее был связан с Девоншир-хаусом. Человек XVIII в., скептичный и остроумный, он без шума, на манер Уолпола, управлял страной, еще не пришедшей в себя от волнений, вызванных Биллем о реформе. Но энтузиазм плохой советчик и, к несчастью, хороший сторонник. Хотя Мельбурн, как и большинство скептиков, причинил мало зла, однако ослабил свою партию. При нем английские избиратели перестали считать вигов «передовыми» людьми. Большим событием для кабинета стала смерть короля Вильгельма и восшествие на престол молодой королевы Виктории, которой предстояло править с 1837 до 1901 г. Англичане хорошо ее приняли, поскольку она спасла их от своего дядюшки Камберленда, очень непопулярного брата короля. Ее царствованию предстояло на ближайшие полвека сделать лояльность рыцарским долгом. Восшествие на престол именно королевы имело и другое счастливое следствие. Курфюршество Ганноверское не могло передаваться по женской линии, а поскольку его унаследовал Камберленд, это избавило страну и от ненавистного принца, и от опасного симбиоза, который компрометировал Англию в континентальных делах. Порвав с духовным интернационалом, Англия порвала и с интернационалом династическим. Молодая королева сразу же проявила сильную волю, доходившую до упрямства. Вначале Мельбурн еще мог надеяться склонить ее к легкомыслию, но, едва выйдя замуж за своего кузена Альберта Саксен-Кобургского, она узнала от него и о ремесле государя, и об уважении к семейным добродетелям, которые позже спасли английскую монархию. В королевстве, которое должно было защищать свои институты от республиканских идей и приспосабливаться к вкусам промышленной буржуазии, «абсолютные короли династии Стюартов или распутные короли Ганноверской династии не смогли бы сохранить корону». В Англии, как и в Бельгии, Кобурги сделали монархию уважаемой. Именно с приходом королевы Виктории англичане приобрели привычку рассматривать семейную жизнь монарха как часть семейной и личной жизни подданных. Влияние нравственной непреклонности принца Альберта и строгости двора на английские нравы было столь же глубоким и широким, как некогда влияние Уэсли.

III. Победа свободы торговли

1. Виги сказали народу, что избирательная реформа положит конец всем его невзгодам. Народ вынудил лордов согласиться на реформу, но бедствия стали еще горше, чем когда-либо. Народ зароптал; виги пошатнулись. Чтобы отнять у них расположение нового электората, тори были отнюдь не безоружны, хватало им и вождей. Поскольку отныне герцог предпочитал популярность, а не власть, руководство партией перешло в руки сэра Роберта Пила, который называл себя уже не тори, а консерватором, — это слово больше годилось для того, чтобы обольстить средние классы. И этим классам сэр Роберт, гораздо более близкий к фабрике и лавке, нежели к поместью или крытому соломой домику, должен был нравиться. Рядом с Пилом, а порой выступая против него, существовал в партии и так называемый популярный консерватизм; он был представлен небольшой группой «Молодая Англия», в которую входил Бенджамин Дизраэли, гениальный оратор, сын писателя-еврея, но с детства обращенный в англиканство, а также лорд Маннерс, сын герцога Ретленда. Оба были выразителями ее идей. Дизраэли и его друзья подхватили тезисы Болингброка о традиционном устройстве Англии. И проклинали новомодную доктрину, которая, вместо того чтобы поддерживать естественную иерархию между классами, включающую в себя права и обязанности, оставляла заботу улаживать отношения между рабочими и их нанимателями механическим законам экономики. Они утверждали, что спасение состоит в возврате к обществу, построенному подобно средневековому, когда каждый, от сеньора до крестьянина, знал свое место и принимал его. По мысли Дизраэли и его друзей, роль консервативной партии состояла в том, чтобы посредством великодушной политики одновременно спасти оставшееся жизнеспособным прошлое и подготовить будущее.

Портрет Бенджамина Дизраэли в молодые годы. Литография с живописного оригинала Альфреда Шалона. 1839