1. После потери американских колоний в Англии было довольно распространено мнение, отрицавшее экономическую ценность колоний. Впрочем, Уэсли пробудил в религиозных душах угрызения совести по отношению к туземным расам, особенно когда те обращались в христианство. Безразличие и совестливость объясняют удивительную щедрость, с которой два раза, в 1802 и 1815 гг., Англия вернула Франции и Голландии колонии, которые морское превосходство позволило ей завоевать. Франции она отдала Французские Антилы, остров Бурбон, право рыболовства у Ньюфаундленда и разные другие владения; Голландии — Яву, Кюрасао и Суринам. Однако некий смутный инстинкт сдержал переговорщиков в отношении некоторых пунктов, и они сохранили, по крайней мере, костяк империи. Двумя главными ее частями оставались Индия и Канада. Мыс Доброй Надежды, отвоеванный у голландцев в 1796 г., был оставлен как необходимая остановка на пути в Индию. Гибралтар, Мальта и Ионические острова занимали стратегическое положение в Средиземном море. В Тихом океане, в Австралии, была основана колония депортированных преступников (1739). Таким образом, был сделан набросок остова будущей Британской империи, но никто тогда и представить себе не мог, что этим разрозненным территориям суждено однажды образовать
Вооруженные буры Трансвааля. Фотография. Около 1900
2. Однако, для того чтобы составные части этой новой империи рано или поздно не последовали примеру американских колоний, им обязательно надо было добиться некоей формы автономии, по крайней мере там, где сложились крупные общности белой расы. Мы видели, изучая историю Англии, как рождается и растет привязанность англосаксов к своим свободам. Именно это чувство они непременно несли по всему свету. Английский колонист, который чаще всего покидал метрополию только ради того, чтобы избежать религиозного и социального принуждения, был не таким человеком, чтобы, отправившись в изгнание, согласиться с потерей права участвовать в управлении страной, где он намеревался жить. Как в колониях, так и в метрополии было необходимо, чтобы соблюдались два главных принципа, которые, по словам Фишера[53]
, являются полюсами англосаксонского племени, «и первый из них состоит в том, что всякое управление должно основываться на согласии управляемых, а второй — что роль государственного деятеля состоит в том, чтобы избегать революций посредством реформ». Но как превратить колонии в свободные государства, поддерживая единство империи? Если бы проблема была решена победой некоего абстрактного рассуждения над другим, это противоречило бы гению англосаксонского племени. Первый доминион был создан благодаря счастливому случаю; успех вдохновил подражания, так и родилось Британское Содружество. Счастливым случаем стала ситуация в одной канадской провинции, когда ее французское население в 1791 г. избрало Законодательную ассамблею, почти сплошь французскую по языку и по духу, тогда как исполнительная власть принадлежала английскому правительству, при котором состоял совет из английских же чиновников. В случае разногласий (а обстоятельства были таковы, что разногласия становились неизбежны) за океаном оживал старый конфликт монарха и парламента, тот, который привел Англию к падению Стюартов.