История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре

Таким образом, тематика Нового Завета — в том виде, в каком она проявляется в церковном правиле веры — очень много заимствует у Павла и Иоанна, и намного меньше — из синоптических Евангелий. Как и в случае с христианскими и иудейскими трактовками Ветхого Завета/Еврейской Библии, здесь библейские идеи тоже не искажены в полной мере, но избираются выборочно, а кроме того, акценты ставятся в иных местах, нежели мы могли бы ожидать от прямой трактовки Библии. В свершениях Бога, согласно Новому Завету, видится часть плана по спасению рода человеческого, в соответствии с тем, как трактовался Ветхий Завет. Иисус Христос спасает людей через свое пришествие во плоти, смерть, воскресение и вознесение, и придет снова во славе вершить последний суд. Таким была суть христианского учения со II столетия. До Иринея Лионского эти идеи заметны уже и Иустина Мученика:

Он родился как человек через деву и был назван Иисусом, был распят, умер, и воскрес, и восшел на небо^{331}

.

Но это не отражает общей тенденции Нового Завета: в нем Иисус признан как учитель в гораздо большей степени, нежели в правиле веры. И еще стоит заметить, что правило веры сосредотачивается на Боге как создателе, а в Новом Завете эта тема едва затронута — хотя, конечно, можно смело спорить о том, что она там предполагается. Возможно, авторы, творившие во II веке, делают именно такой акцент, поскольку им пришлось сражаться с маркионитством и другими системами взглядов, которые очерняли сотворенный мир или даже приписывали его создание некоему второсортному или злому богу (как явно делал Маркион, причем, как полагают, до самого конца). В новозаветные времена мысль о том, что мир — творение единого Бога, принималась как данность и еще не вызывала противоречий.

Итак, правило веры, представленное у христианских авторов II века, несомненно, сочетается с Новым Заветом, но не в точности соответствует тем выводам, к каким могли бы прийти люди, читающие новозаветные книги и предоставленные сами себе. Акцент сделан на несколько иных местах. В его основе лежит та же самая схема «четырех этапов»: сотворение, грехопадение, восстановление во Христе и завершение на последнем суде. Все эти элементы появляются в Новом Завете, но их не найти — в виде четырех равных составляющих всеохватной схемы — если просто прочесть, скажем, синоптические Евангелия или апостольские послания, не принадлежащие Павлу. Схема, в сущности, строится в духе Павла и Иоанна. Не следует говорить, будто она искусственно наложена поверх Нового Завета — наподобие того, как наложена, вероятно, поверх Ветхого; но все же она смещает акцент с Иисуса провозглашающего на Иисуса провозглашаемого — и ставит его в тринитарный контекст, едва осознаваемый в самом по себе Новом Завете.

Поиск библейской темы

Найти единую тему для произведения столь пространного и разнообразного, как Библия — задача сложная и, возможно, даже бесполезная. Как мы видели, многие направления иудаизма даже не пытаются этим заниматься там, где дело касается Еврейской Библии: они воспринимают единство иудаизма как религии, основанной на определенных моделях убеждений и, прежде всего, на обычаях, которые в лучшем случае косвенно связаны с библейским текстом. Иудаизм, в сущности, не является библейской религией и даже не притязает на это, но он, вероятно, может быть определен как «литература и ряд связанных с ней обычаев»^{332}, без намека на то, будто эти обычаи проистекают напрямую из литературы, и почти без чувства того, будто литература предписывает, во что надлежит верить. В христианстве в том виде, в каком оно развилось во II столетии, вероучению уделяли намного больше внимания, и потому в нем требовалось определить соотношение правильной веры к библейскому канону.