История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре

Отцы Церкви поистине сохранили то, что можно назвать «остовом» библейской вести: учение о сотворении мира; избрание еврейского народа, совершенное Богом; Воплощение; Искупление; Воскресение и Страшный Суд. Они не отказались от представлений о том, что сегодня называют Heilsgeschichte [‘история спасения’]. Возможно, они недооценили исторические книги и послания пророков, оставленные для их современников — но не отвергли их и не утаили. И они прекрасно понимали, насколько необходимо защищать и ценить исторический путь Иисуса, даже несмотря на то что человеческую природу Христа они, может быть, представляли себе очень прозаически^{386}

.

Пусть даже отцы Церкви и толковали Библию по частям, что порой сближает их с раввинами, их все же волновал вопрос связности текста. Возможно, лучше всего этот подход представлен в Антиохийской школе, но он в какой-то мере присутствует и у любого из авторов эпохи патристики.

[В трактовке Священного Писания их цель] состояла не в том, чтобы создать совершенно последовательную систему доктрин, способную неким образом совпасть с Библией во всех мелочах, и не в том, чтобы установить библейский буквализм, при котором Библия воспринималась бы, скажем, как график движения поездов. Они стремились раскрыть центральную мысль, сущность, намерение, основное послание Библии — и проповедовать их, учить им… Ириней иногда говорит о теме

(ὑπόθεσις) Священного Писания, Тертуллиан — о смысле (ratio), Афанасий — о цели

(σκοπός). Отцы Церкви сознают, что в отношении к подробностям их трактовка порой дает повод для сомнений… Но они понимают: то главное, что имеет значение в Библии; та суть, к которой она приходит в итоге; та точка, куда приложена основная сила ее свидетельств — это то направление, в котором следуют мысли, изложенные в ней^{387}.

В двух словах, отцы Церкви работают в рамках некоей интерпретационной системы взглядов, о которой говорилось в главе 13, и в том, что касается трактовки деталей текста, именно эта система контролирует даже самый причудливый полет их фантазии. Они улавливают то, что Лютер спустя тысячелетие назовет «сущностью Писания» (res scripturae

) — тем, чему в конечном итоге оно посвящено. Впрочем, стремясь удержать эту сущность, они неизбежно трактуют отдельные части Библии натянуто, в точности как и раввины. Это часть той цены, которую иудаизм и христианство платят за то, что обладают столь пространным, сложным и внутренне противоречивым множеством священных книг.

15. Средние века

Библия как Книга^{388}

В 800 году, когда Карл Великий, провозглашенный императором, взошел на престол в Ахене, Алкуин из Йорка (735–804), главный советник короля в сфере образования, преподнес ему в дар копию Латинской Библии, ревизию которой провел по указанию самого Карла^{389}. Императора брал на себя обязательство возродить ученость и познания, и именно это символизировал дар. А то, что выбрали именно Библию, а не свод неких законов, – это знак той важной роли, какую предстояло играть Книге Книг на протяжении последующих столетий. Библия Алкуина — как и ее современница, огромная Келлская книга, богато иллюстрированный манускрипт, ныне находящийся в дублинском Тринити-колледже, – напоминает нам о том, сколь великую важность приписывали Библии во всем Средневековье.