История Бледной Моли

– Ей нужен стимул, чтобы выжить и чтобы учиться. Ненависть сыграет в этом не последнюю роль, – снова одним махом осушив бокал, выдохнула женщина.

– Вы не тот человек, которого она должна винить в разлуке с матерью, – резко бросила директриса.

– Но я сильнее. Ракель – заведомо слабый противник.

– Я не понимаю, – прошептала Серена.

– Жемчужины. Две жемчужины, – сцепив руки на коленях, произнесла леди Амира. – Если в Виктории я еще не уверена, то Инари абсолютно такая же, как и я.

– Не может быть, – ахнули в один голос женщины.

– Мне казалось… – начала было Геллара, но ее оборвала леди Амира.

– Сила Лилит утроилась в ней, но постоянные боль и издевательства закрыли Инари доступ к собственному дару. Чары проявляются в моменты сильных эмоциональных всплесков, на которые девочка скупа благодаря тебе, Гелла, – недовольно поджала губы леди Амира.

– И все равно, какой толк от того, что Инари возненавидит вас? – нахмурилась Геллара.

– Какой толк? – протянула Серена. – Она раскроется до конца.

– Это неправильно, – возразила директриса. – Должен быть иной выход.

– Девочка до сих пор не может прийти в себя после того кошмара. Чего ты добилась, требуя от нее поведения тени? – вспыхнула Глава Ордена. – И ты совсем забыла о том, что я лечила ее мать и невольно считывала ее. Гелла… Лилит лишилась дара.

– Мне жаль, – только и смогла выдавить директриса.

– Она не знала о положении дочери в пансионате? – после некоторого молчания спросила Серена.

– Конечно, нет, – хмыкнула леди Амира. – Гелла не стала говорить, каким путем она добилась того, чтобы девочку не замечали и мечтали от нее поскорее избавиться.

– Это был единственный выход! – Геллара до боли сжала кулаки.

– Ты хоть себе не ври, – покачала головой леди Амира. – Вашим выходом была я.

– Мы не могли…

– Неужели? – рассмеялась женщина.

– На тот момент не могли, вы были… не в лучшем состоянии, а потом стало уже поздно что-либо менять.

Гелла прекрасно понимала, что ее слова причинили боль их Главе. Леди Амире понадобился не один год, чтобы справиться со своим горем. Именно в то время ее сын изменился до неузнаваемости, став холодным, замкнутым, эгоистичным и язвительным молодым человеком. И отчасти вина ложилась на плечи матери.

Женщина с тоской вспомнила жизнерадостного Алерайо, в чем-то наивного, но такого открытого и искреннего. Мысленно она сравнивала того мальчика с холодным мужчиной, каким стал ее сын.

– Гелла, нам пора, проводи меня, – после долгого молчания произнесла леди Амира.

Директриса поднялась с кресла, помогла Главе Ордена накинуть плащ и вместе с ней шагнула за дверь.

– Ненависть, несомненно, сильное чувство, – выпрямившись, тихо произнесла Серена, когда женщины покинули ее комнаты. – Любовь же сметает все на своем пути. И я ставлю на нее.

Глава четырнадцатая

Два дня, выделенные директрисой нам на отдых, пролетели незаметно. Нас не беспокоили, не заставляли что-либо делать. В определенные часы приносили еду и питье.

Конечно, первое утро в Красном Доме для меня останется самым большим кошмаром. Очнувшаяся Виктория отказывалась разговаривать, она замкнулась в себе, боясь пустить меня в свои мысли. До полудня я еще терпела, а после отвела ее в ванную комнату, заставив привести себя в порядок. Я сама мыла ее, разговаривая, как с больным ребенком. По большому счету я просто боялась, что она уйдет в себя и не сможет справиться с тем, что на нее навалилось.

Но последней каплей, переполнившей чашу моего терпения, стал отсутствующий взгляд девушки и то, как она водила ложкой по тарелке, не решаясь отправить ту в рот.

– Викки, да очнись уже, – рыкнула я тогда ей. – Ты жива и принадлежишь себе. Я рядом и не дам тебя обидеть.

Рука подруги вздрогнула и замерла.

– Нам о многом нужно поговорить, – видя, что ко мне прислушиваются, продолжила выводить ее на разговор. – Если не хочешь больше меня видеть, так и скажи. Нам поменяют комнаты.

Почему вырвались именно эти слова, я спрашиваю себя до сих пор. Ведь сказать мне хотелось совершенно иное. Однако именно они и прорвали плотную завесу, которой отгородилась Викки.

Девушка бросила ложку, зарыдала и кинулась ко мне. Я успокаивала ее, поглаживая по спине и волосам. И молилась Богу, прося, чтобы подруга больше не замыкалась в себе.

Позже, когда поток слез и всхлипов иссяк, мы сумели без содрогания вспомнить все, что случилось. Не скрывая ничего, я рассказала то, что она пропустила, будучи в дурмане. Еще засыпая, я решила открыться и довериться ей во всем. Мне нужен близкий человек в этом мире. Нужен тот, кто не ударит в спину и не станет утаивать информацию, как это делала матушка Гелла. Поэтому сегодня утром, набравшись храбрости, я поведала ей свою историю. Путь от Истинной Магнолии до Бледной Моли.

– Роуз! – прыгая на меня, выкрикнула Викки.

– Сумасшедшая, – уклоняясь от ее пальцев, которые пытались щекотать меня, искреннее возмутилась я. – И не зови меня так, я же просила.

– Прости… – выдохнула она. – Но я так счастлива! Столько лет я винила себя…

– Хватит уже, – оборвала ее речь и перевернулась на другую сторону кровати. – Ты обещала, Викки.