История частной жизни. Том 2: Европа от феодализма до Ренессанса

Вернемся к домам буржуазии: увеличение числа комнат позволяет выделить спальню даже неженатым членам семьи, а иногда — отдельную спальню каждому домочадцу. Иными словами, среди высшего слоя буржуазии образуется небольшая (вероятно), но заслуживающая внимания группа людей, которая располагает пространством для личной жизни уже на очень раннем этапе истории. В отдельных спальнях обета новка такая же или примерно такая же, что и в супружеской спальне: дверь с щеколдой или запором, сундуки с замками (засвидетельствованные, например, в спальнях для гостей и для прислуги), светильники, лавки, скамейки, иногда икона или камин и, разумеется, кровать с полным набором постельных принадлежностей. Наличие отдельной спальни — признак настоящего комфорта, который служит для того, чтобы материально оформить носящуюся в воздухе идею личной независимости. Сохранение и развитие личной жизни человека в XV веке не кажется всецело новым феноменом. Умножение числа спален завершило и ускорило давно начавшийся процесс. Как бы то ни было, в XIV–XV веках жить у себя дома, на своей личной территории уже не представлялось утопичным. Как же устроена эта личная жизнь? Альберти советует супругам иметь отдельные спальни, чтобы не стеснять друг друга (из–за возможных болезней, жары, родов жены и т. д.). Комнаты должны соединяться дверью, чтобы супруги могли встречаться, не привлекая внимания посторонних. Исключительное право на отдельную спальню, отапливаемую и защищенную от шума, должно быть у стариков, добавляет автор. Но отдельная спальня совершенно необходима, подчеркивает Альберти, любому хозяину дома, особенно если он принадлежит к крупному линьяжу. Спальня — это сокровенное место, где отец семейства, видя перед собой наиболее ценные семейные объекты и семейные документы, питает созерцанием вещей свою семейную гордость, а изучением бумаг поддерживает свою деятельность. По отношению к этим «сокровенным и священным вещам» (семейным документам) отец исполняет роль священника, совершающего в своем храме памятную и искупительную литургию. Со спальней может быть соединен кабинет (studio), тоже сокровенное и священное место, где отец, среди прочих занятий, пишет свои мемуары, ревниво сберегаемые для потомства. От частного пространства отца зависит поддержание семейной традиции во всей ее подлинности и силе. Как обычно, пафос Альберти производит немного комическое впечатление, но сам предмет разговора — особое частное пространство, принадлежащее отцу, — становится с XIV века реальностью, и возможно, даже широко распространенной. У некоторых отцов семейства спальня отделена от спальни его супруги; об этой привычке крупной буржуазии упоминается в произведениях писателей (Боккаччо) и в описях имущества (1381). Позднее (XV век) в нескольких дворцах отмечены кабинеты (studii).

Мужья не владеют монополией на семейные книги, которые действительно могут храниться — и не обязательно под замком — в их спальнях (два упоминания в описях), но также встречаются в просторных спальнях с двумя или тремя кроватями, доступных любому члену семьи (три упоминания), в прихожих (одно упоминание), иногда даже во всех спальнях (одно упоминание). Причем их хранят вполне открыто, а не как некую сакральную вещь — во всяком случае, создается такое впечатление. С этой оговоркой можно заключить, что у отцов в доме есть свое «убежище» с набором семейных бумаг и книг (в описях упоминаются Тит Ливий, Саллюстий, «Хроника» Виллани); очевидно также, что владельцы бумаг вынимают их из сундуков, кладут на стол, открывают, внимательно читают, пишут новые, избрав для этого занятия субботу (см., например, Саккетти) или вечер буднего дня. Таким образом, с XIV века в повседневной жизни главы семейства появляется место, отгораживающее его от других обитателей дома, и занятия, которые его интересуют и которым он посвящает часть своего времени, не теряя при этом из виду свою семью и линьяж: создание «убежища» нередко объясняется заботой о семье.