История догматических движений в эпоху Вселенских соборов

Лукианъ не принадлежалъ къ числу техъ церковныхъ деятелей, которые прославлялись своей литературной продуктивностью. Онъ писалъ очень мало и потому вопросъ ο догматическихъ воззренияхъ его является однимъ изъ самыхъ темныхъ вопросовъ начальной истории арианства. Кроме рецензии книгъ Св. Писания, въ IV веке находились въ обращении съ именемъ Лукиана только несколько писемъ и libellus de tide, т. — е., книжица ο вере. Письма Лукиана совершенно не дошли до нашего времени, за исключениемъ небольшого отрывка, сохранившагося въ пасхальной хронике, въ которомъ, однако, нетъ никакого материала для характеристики догматики его автора. Съ книгой ο вере дело обстоитъ повидимому более благополучно: по мнению некоторыхъ ученыхъ, libellus de tide есть ничто иное, какъ символъ или изложение веры, которое съ 40–хъ годовъ IV века въ консервативныхъ кружкахъ Востока получило оффициальное признание. Собравшиеся на соборъ 340 года въ Антиохии, восточные епискоиы издали одно исповедание,относительно котораго они, по словамъ Созомена, утверждали, что авторомъ его былъ мученикъ Лукианъ. «Правду ли они говорили или собственное сочинение возвышали авторитетомъ мученика, сказать не могу», — замечаетъ по поводу этого своего сообщения Созоменъ. Въ качестве Лукиановскаго символа оно было признано и на некоторыхъ другихъ соборахъ (въ Карии и Селевкии). Афанасий, Сократъ и Иларий цитируютъ его, ни словомъ не намекая на лукиановское происхождение его. Мало того, некоторыя фразы этого символа Афанасий приписываетъ Акакию и Евсевию и замечаетъ, что самъ Акакий многое изъ него усвоялъ Астерию. Однако, было бы слишкомъ грубымъ заблуждениѳмъ думать, что антиохийский соборъ 340 года, получивший громкую известность на Востоке и пользовавшийся полнымъ церковнымъ авторитетомъ, могъ совершить грубый подлогъ, выдавъ собственное произведѳние подъ именемъ высокаго авторитета. Въ прямомъ подлоге никто и никогда не обличалъ антиохийскихъ отцовъ. Вернее полагать, что въ основе символа, принятаго антиохийскимъ соборомъ въ качестве лукиановскаго, лежало вероисповедание, действительно составленное мученикомъ Лукианомъ, но потомъ переработанное въ целяхъ приближения его къ господствующему церковному учению, но всякия попытки возстановить его содержание являются более или менее сомнительными.

Важнейшимъ изъ всехъ известий, сохранившихся отъ древности ο Лукиане, является сообщение Александра александрийскаго: «вы сами научены отъ Бога, — пишетъ онъ Александру византийскому, — и знаете, что вновь возставшее противъ церковнаго благочестия учение принадлежало сначала Евиону и Артеме и есть подражение Павлу самосатскому, епископу Антиохии, преемникъ котораго (?) Лукианъ въ продолжение многихъ летъ не имелъ общения съ тремя епископами…Осадокъ ихъ–то нечестия заимствовали явившиеся у насъ ныне изнесущники (оι

εξ

ούχ

όντων) и ихъ тайною отраслью должны быть почитаемы Арий, Ахилла и соборъ прочихъ лукавнующихъ». Такимъ образомъ, Александръ считаетъ Ария и весь «соборъ» его прямыми преемниками Павла самосатскаго и Лукиана въ главномъ нункте ихъ учения ο происхождении Сына Божия изъ несущаго и, не считая нужнымъ чемъ–либо доказывать свое мнение, выставляетъ его, какъ фактъ, не подлежащий сомнению и общеизвестный въ его время. Насколько же соответствуетъ исторической истине обвинения Александра, направленныя на Ария и его сторонниковъ?