История догматических движений в эпоху Вселенских соборов

Въ доказательствахъ необходимости вечнаго рождения и постояннаго соприсутетвия Логоса съ Отцомъ, Афанасий въ общемъ воспроизводитъ Оригена. «Сынъ веченъ и всегда сосуществуетъ Отцу», потому что если бы было некогда, когда Сынъ не существовалъ, то это значило бы, что Отецъ былъ безъ собственннаго Своего Логоса и безъ премудрости, что былъ некогда светъ безъ луча, былъ источникъ безводный и сухой. «Если Сынъ не былъ, пока не рожденъ, то въ Боге не всегда была истина». Отвергать вечное существование Сына значило бы отнимать совершенство и полноту сущности Отца. Но все эти разсуждения по существу дела ни мало не опровергали арианства. Арий признавалъ въ Боге свой собственный Логосъ и свою собственную премудрость, вечно въ немъ пребывающую и не думалъ никогда отрицать полноту и совершенство существа Божия. Поэтому, важнее те выводы, какие делаетъ Афанасий изъ своего общаго положения, — что Сынъ есть собственное рождение сущности Отца. Единство сущности Отца и Сына необходимо постулируетъ къ тожеству основныхъ свойствъ Ихъ. Какъ собственное рождение сущности Отца, Сынъ неизменяемъ: сущность Отца неизменна, а потому неизменно и собственное рождение ея. Логосъ есть то сияние, кото–рымъ Отецъ все просвещаетъ; Онъ есть начертаниѳ (χαραχτήρ) и образъ, въ которомъ созерцается и познается Отецъ, а потому уразуметь и постигнуть Сына значитъ приобресть ведение объ Отце, такъ какъ Сынъ есть собственное рождение сущности Отца. «Истинный по природе и преискренний

(γνησιος) Отчий Сынъ, собственно при–надлежащий сущности Отца, Онъ есть истинный Богъ, — суммируетъ Афанасий свои воззрения на Сына, какъ единосущный Отцу, светъ отъ света, сила и истинный образъ Отчей сущности. Всегда былъ и есть и не было, когда не былъ. Какъ веченъ Отецъ, такъ веченъ и Логосъ Его и вечна премудрость Его».

При той противоположности, въ какой поставлены Божество и тварный миръ въ догматической системе Афанасия, вопросъ ο происхождении конечныхъ существъ полу–чилъ для него особенно острое значение. Идея ο Логосе, какъ природе, посредствующей между нерожденнымъ и рожденнымъ бытиемъ, дававшая такой спасительный клапанъ для всехъ доникейскихъ богослововъ, не совмещалась съ богословскимъ миросозерцаниемъ Афанасия. Логосъ принадлежитъ исключительно къ Божественной природе, обладаетъ одной сущностью съ Отцомъ и ничего общаго съ тварями не имеетъ. И Афанасий энергично отрицаетъ всякую мысль ο посреднике. «Богъ не утруждается пoвeлевая, не до того немощенъ къ совершению всего, что одного Сына могъ сотворить Онъ одинъ, къ сотворению же прочихъ существъ имелъ нужду въ содейственнике и помощнике (ύπουργου

καϊ

βοηθον). Безъ замедления приходитъ въ бытие все, чего захочетъ Богъ, напротивъ, достаточно Ему только восхотеть (μονον

ηθέλησε), какъ все совершается и никто не противится Его воле. Итакъ, почему вее не пришло въ бытие до тому повелению единаго Бога, по которому пришелъ въ бытие и Сынъ?» И въ другомъ месте: «если же Богъ, какъ бы признавая для Себя недостойнымъ творить все прочее, сотворивъ одного Сына, сотворить все прочее поручилъ Сыну, какъ помощнику, то это недостойно Бога, потому что въ Боге нетъ кичения». И идея Логоса, какъ помощника и служителя (ίπουργός), действующаго по повелению Бога, чужда теологии Афанасия. Однако, общий всемъ христианскимъ мыслителямъ и доселе составляющий основной пунктъ церковнаго богословия тезисъ, что въ своей сущности самое существо Божие всегда пребываетъ вне всякой соприкосновенности съ тварнымъ миромъ, побуждаетъ и Афанасия отклонить мысль ο непосредствеыномъ творении мира Богомъ. Тварное бытие «не стерпело бы ничемъ не умеряемой природы Отца и подлинно — Отчей светлости, и по человеколюбию Отца Слово снисходитъ на помощь тварямъ». Такимъ образомъ, вечное и никогда непрекращающееся трансцендентальное самооткровение Отца, Логосъ становится вместе съ темъ и главнымъ принципомъ бытия и жизни всего сотвореннаго.