История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима

Путь повел его прямо через северную границу Израиля, который находился под управлением царя по имени Омри. Омри не занимает много места в библейском рассказе, который уделяет больше внимания его равнодушию к законам бога: все, что мы узнаем из Первой книги Царств – то, что Омри отобрал трон севера у другого претендента и был более порочным, чем любой царь до него.⁹ Но если выражаться в политических терминах, Омри был великим воином и строителем (он построил Самарию, новую столицу Севера), первым израильским царем, которого с почтением упомянули в надписях другой страны: надпись царя Меши на камне, найденном за рекой Иордан на территории племени, известного как моавитяне, печалится, что Омри «много лет смирял Моав».¹⁰ Он был достаточно сильным правителем, чтобы Ашшурнасирапал, который подчинил довольно много мелких государств по пути к берегу и даже требовал дань с финикийских царей Тира и Сидона, не рискнул напасть на него.

Теперь территория Ашшурнасирапала простиралась до Евфрата, оттуда узкой полосой до берега Средиземного моря и вниз, доходя до портового города Арвад. Он никогда не заявлял права ни на Тир, ни на Сидон, чьи цари были дружественны к Израилю; он также не нападал на Вавилон. Он прошел вдоль Евфрата на юг, до принятой тогда границы между Ассирией и Вавилонией, и там разграбил приграничный город, чтобы устрашить вавилонян – однако не пошел дальше.

Несомненно, его репутация следовала впереди него. В словах и действиях Ашшурнасирапале в полной мере проявилась радость, доставляемая жестокостью, которая была присуща почти каждому ассирийскому царю, следовавшему за ним. «Я воздвиг колонну у городских ворот, – объясняет Ашшурнасирапал, записывая свои деяния в городе, который восстал и убил своего ассирийского намест ника, – и я содрал кожу с главарей мятежа против меня и обтянул колонну их кожей. Я замуровал остальных в центре колонны, а некоторых я посадил на колы и установил их вокруг колонны. Внутри города я содрал кожу еще с многих других и покрыл их кожами стены. Что касается представителей царской семьи, я отрезал им члены

».¹¹

Эти действия каждый раз варьировались: в других случаях он наваливал груды отрезанных носов и ушей, выдавленных глаз, привязывал головы к виноградным лозам во всех садах захваченных городов, как грязные гниющие фрукты. «Я сделал одну колонну из живых, – говорит он об одном особо гнусном ассирийском изобретении, когда живых пленников укладывали друг на друга и покрывали глиной, чтобы образовалась колонна. –

Я отрезал им уши и пальцы, у многих выдрал глаза… их юношей и девушек я сжег».¹²

После двадцати пяти лет царства террора Ашшурнасирапал II умер и оставил трон своему сыну Салманасару, третьему правителю с таким именем. Салманасар III продолжил кампанию по захвату земель западных семитов, расположенных западнее Евфрата. Как и его отец, Салманасар пересек Евфрат «во время паводка» (это, похоже, стало моментом гордости) и двинулся «к берегу моря, где восходит солнце», там он «омыл в море оружие».¹³ Однако, в отличие от отца, он не отклонился от северного Израильского царства.

Парадоксально, но к этому времени Израиль выглядел сильнее, чем когда-либо. Сын Омри Ахав унаследовал трон отца и, видя нарастание угрозы со стороны Ассирии для его востока и севера, заключил стратегический брак с дочерью финикийского правителя Сидона. Эта принцесса, Иезавель, стала не просто женой, но его главной царицей, которая значительно усилила финикийско-израильский союз против ассирийской армии.

При осуществления своих политических соображений Ахав совершил несколько весьма глупых поступков. Он выказал практическое желание чтить, кроме иудейского бога других богов, включая Ваала – главного бога финикийцев и ряда других западно-семитских племен и городов. Это завоевало ему симпатии не только Тира и Библа, но также городов, которые лежали между Израилем и приближающимися ассирийцами. Но вместо того, чтобы успокоить собственный народ, продолжая по-прежнему поклоняться Яхве, он позволил своей финикийской жене собрать и убить всех жрецов Авраамова бога. Около сотни из них спаслись и спрятались в горах на востоке; из этого убежища они стали призывать израильтян восстать против своего неверного царя.