История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима

Горстка верных Астиагу солдат разбежалась. Астиага взяли в плен, Кир занял Экбатану, объявив себя царем мидян и персов. «Вот как пришла к концу власть Астиага после правления в течение тридцати пяти лет, – заключает Геродот. – Из-за его жестокости Мидия стала провинцией Персии после господства в течение 128 лет в той части Азии, которая лежит за рекой Галис».¹⁴ Кир продемонстрировал то же нежелание проливать царскую кровь, которое сохранило его собственную жизнь – он не убил деда, но держал его в комфортном заключении до тех пор, пока старик не умер естественной смертью.

Теперь персидская семья Ахеменидов правила землями на востоке. Кир не собирался захватывать Вавилон, своего старого союзника, но он намеревался править империей. Как только Астиаг умер, он счел договор между лидийцами и мидянами аннулированным и направился к владениям своего двоюродного деда Креза.

Две армии встретились у реки Галис и долго бились без результата. В итоге Крез отступил, намереваясь послать в Вавилон за помощью, но Кир ворвался в Лидию и в конце концов блокировал лидийскую армию у самой столицы Сарды. Он разгромил лидийскую кавалерию, бросив в бой верблюдов, которые напугали лошадей, затем обложил город и взял его после всего лишь четырнадцати дней осады.¹⁵

Кир посчитал, что его люди заслужили награду, поэтому позволил им ворваться в город и растащить его баснословные богатства. Тем временем Крез, взятый в плен и приведенный к Киру, наблюдал за этим со стены, стоя рядом с захватчиком. Он не произнес ни слова, поэтому Кир спросил его, почему он не подавлен, видя, как исчезают его богатства. «Те богатства, что они грабят, – ответил Крез, – уже не мои, а ваши». На это Кир немедленно приказал прекратить грабеж.¹⁶

Кир, законченный прагматик, награждал других с великой щедростью до тех пор, пока это сулило ему преимущества.[196]

Даже более поздние писатели, которые идеализировали его, – такие, как греческий полководец Ксенофонт, сражавшийся некоторое время на стороне персов, и написавший «Образ Кира», где попытался объяснить, как сдержанность, справедливость и «щедрость души»¹⁷ Кира помогали ему создавать самую великую империю в мире, – неумышленно открывают, что стратегией Великого Царя были сила, страх и подавление. «Человеку легче, – начинает Ксенофонт, – управлять любыми зверями, чем править человеческими существами»

.

Однако,

«Киру, персу… владевшему очень многими людьми, очень многими городами и очень многими народами, послушными ему… охотно подчинялись даже некоторые далекие от него люди, жившие на расстоянии многих дней пути; и люди, жившие на расстоянии месяцев пути, которые никогда его не видели; и даже такие, которые прекрасно знали, что никогда не увидят его. Тем не менее они охотно подчинялись ему, настолько он превосходил других царей».¹⁸

Несмотря на справедливость и щедрость души, он превосходил других царей прежде всего в организации террора. «Он мог распространить страх по отношению к себе так широко по миру, что устрашал всех

, – сообщает Ксенофонт перед тем, как перейти к восхвалению справедливости Кира, – и никто не пытался совершить что-либо против него».¹⁹ То, чего он не мог сделать страхом, он покупал; он был достаточно щедр в случаях, когда расходы давали перспективу большего приобретения. Как пишет Ксенофонт много позднее:

«Он превзошел всех в угощениях… он превзошел все человеческие существа еще больше при раздаче даров.

Кто еще, как говорят, по щедрости даров, заставлял людей предпочитать его брату, отцу и собственным детям? Кто еще был способен отомстить врагам, которые находились на расстоянии многих месяцев пути так, как царь персов? Кого еще, кроме Кира, уже после распада империи, называли „отцом”, когда он умер?»²⁰