История ересей

Мы прошли по следам итальянских катаров. Как и когда появились «манихеи» в Италии, вопрос темный. Вероятно, оазисы манихейства непрерывно существовали в ней с первых веков христианства до явного обнаружения катаризма. Туземные катары, надо полагать, слились с пришельцами с Востока, проникавшими в Италию с юга (Бари) и с севера. И принимая во внимание, что почти все известные нам в истории катаризма города лежат довольно далеко от Адриатики, даже на севере (следует отметить из приморских городов только Римини, Венецию, позднее Аквилею, Равенну и Чезену), можно отдать предпочтение сухопутным путям распространения секты (я имею в виду северную и среднюю Италию). Во всяком случае, если даже катары и распространялись на севере Италии из приморских пунктов, в них они не оставались, а шли в глубь материка, где и находили благоприятные условия для своего распространения и развития. Встретив первых катаров в западной Ломбардии, мы видели, как они заняли Пьемонт, Ломбардию, Марку Тревизскую, Романью и Эмилию — всю северную Италию, разрежаясь к окраинам и густея к центру и северу этой области; опустились в среднюю Италию, опять-таки густея в ее средней материковой полосе; пустили отростки в Римскую область и на юг Италии, где их уже поджидали, а может быть, и шли им навстречу местные, южные катары, существование и развитие которых, в свою очередь, обусловливалось Востоком; перекинулись на Корсику и Сардинию. В конце XII века в северной Италии, Тоскане и Умбрии, вместе с Маркой Сполетской, катары создали сильную организацию, сумели, расколовшись на несколько церквей, не утерять единства и поддержать связь с катарами, рассеянными и осевшими в других частях Запада и с оставшимися на родине. Вплоть до половины XIII века катарские церкви растут, увеличивают число своих приверженцев, видоизменяют и развивают догму, формулируемую в терминах схоластической философии и вульгаризируемую для толпы, доказываемую громадным и импозантным запасом текстов Священного Писания. Но, достигнув наибольшего своего расцвета, уже готовя себе лавровый венок победителя, катары вдруг начинают отступать и исчезать, еще не отчаиваясь в торжестве, но все с большим трудом сохраняя свою организацию. Вслед за еретиками Патримония исчезают церкви средней Италии, оставляя после себя разбросанные общины бродячих перфектов и притихших credentes. Есть намеки на попытки сохранить организацию (Сполето — епископ Беневенти), но» в общем, католики отвоевали у патаренов к 50-м годам всю среднюю Италию, отрезав южных еретиков от северных, но не прервав совершенно общения между ними. Наступила очередь Севера. Растекшиеся по всей северной Италии катары сгущают своих перфектов, смотря по условиям момента, то там, то здесь. До конца 50-х годов еретики переливаются на восток, в Романью и Марку — во владения Эццелино, в 60-х — в среднюю часть Ломбардии под покров Уберто Пелавичини. Относительно неподвижным остается только опирающийся на горы север. С конца 60-х годов идет отступление по всей линии. Катары жмутся к горам — Верона, Сермиона, Комо; на пороге XIV века подымаются на Альпы — Кверо, Конио, Вальдеси — и исчезают из наших глаз, посылая последние приветы как раз около этого времени ожившим собратьям на юге.

8. Догма катаров в общих чертах разработана довольно хорошо в трудах Шмидта, Деллингера, Молинье и др. Ближайшей задачей в ее дальнейшем исследовании должно быть более точное определение отдельных ее разветвлений, история ее развития в эпоху расцвета катаризма. В этих целях следует пересмотреть старый материал «Сумм» и отрывочных указаний, привлекая еще недостаточно использованный, частью неизданный материал инквизиционных актов. Намеки на такое исследование уже существуют. Но оно дает ясную картину только тогда, когда удается развитие катарской догмы поставить в связь с религиозными тенденциями христианских кругов эпохи и с вопросом о причинах успеха катаризма. Следовательно, этот последний вопрос, тесно связанный с первым, является основным. С другой стороны, в данной связи я могу оставить историю догмы катаров в стороне: она более важна для самого новоманихейства, имея второстепенное значение для исследователя религиозной жизни масс христианского общества. Ведь для меня интересны не сами катары, а адепты катаризма; не эволюция манихейской догмы, а причины быстрого успеха ереси и многочисленности ее приверженцев.

В катаризм были вовлечены все классы населения: знать, как Барони, Пульчи, бароны Ломбардии и Патримония Петра; зажиточные купцы и простые горожане или контадины. Им увлекались люди разной степени умственной культуры: клирики и медики — с одной стороны, люди неграмотные и темные — с другой; мужчины и женщины. Что же влекло к новому, столь идущему в разрез с основными догмами христианства учению эти широкие массы? Где скрываются причины такого неожиданного и быстрого расцвета катаризма?