История Европы. Том 2. Средневековая Европа

Иной характер носило летописание Владимиро-Суздальской земли. Хотя и в нем тоже можно найти яркие жизненные зарисовки (особенно в рассказе об убийстве Андрея Боголюбского в 1174 г.), оно шире новгородского по своим интересам. Как уже упоминалось, при всем своем своеобразии и неповторимости летописи включали в свой состав и целиком и в переработанном виде произведения самых различных жанров, в том числе и жизнеописания. Это биографии князей, выдающихся церковных деятелей. В самостоятельном виде древнерусские жизнеописания дошли до нас только в форме житийной литературы.

Есть основания полагать, что развитие агиографического жанра в Древней Руси началось сразу же после ее крещения. Необходимо было сохранить память и прославить первых христианских деятелей на Руси — княгиню Ольгу, крестившуюся еще в середине X в., и варяжских мучеников Федора и Иоанна, растерзанных язычниками в Киеве в 983 г. В связи с этим были составлены краткие, так называемые проложные, их жития. Развернутые же жития, построенные по нормам византийской агиографической литературы, с которой, как известно, на Руси были хорошо знакомы, появляются на Руси с середины XI в. Среди них особо выделяется целый житийный цикл, посвященный братьям Борису и Глебу, сыновьям Владимира Святославича, убитым в 1015 г. их братом Святополком, прослывшим за то на Руси Окаянным. Автором замечательного памятника древнерусской агиографии «Жития Феодосия Печерского» был летописец Нестор.

Феодосий Печерский — выдающийся церковный деятель Киевской Руси — привлекал к себе внимание самых широких кругов общества того времени. Он возглавлял расцветший при нем Киево-Печерский монастырь — один из самых крупных культурных центров Древней Руси. Его идеалы и взгляды далеко не всегда совпадали с позицией греков-митрополитов. Феодосий смело вмешивался в межкняжеские отношения, не боясь упрекнуть князя, если он считал его неправым. Неудивительно, что «Житие Феодосия» получило широкое распространение на Руси.

Киево-Печерскому монастырю посвящен и замечательный «Киево-Печерский патерик», чтением которого так увлекался А.С. Пушкин. Окончательно патерик сложился лишь в начале XIII в. и приобрел форму переписки между суздальским епископом Симоном и печерским монахом Поликарпом. В этой переписке содержится серия увлекательных и вместе с тем в соответствии с требованиями времени назидательных рассказов (всего их 24). Некоторые из них относятся к ранним этапам истории монастыря, начиная от его основателя Антония Печерского (середина XI в.). Чудесное причудливо переплетается в патерике с реально-историческим.

Наряду с агиографией значительное развитие в Киевской Руси получило ораторское искусство — проповедничество. Древнерусские проповедники создали много замечательных, блестящих и во многом самобытных произведений, как, например, «Слово о законе и благодати» русского по происхождению митрополита Илариона. Может быть, еще никогда с такой силой и взволнованностью не звучали чувства глубокой любви к своей Родине, гордости за ее величие и за то место, которое она по достоинству занимает среди других стран, как в этом раннем памятнике русского живого слова. Прославленным проповедником на Руси был и Кирилл Туровский (вторая половина XII в.). От него осталось обширное литературное наследство, дошедшее до нас во множестве списков. Поучения Кирилла посвящены главным образом церковным праздникам и притчам.

Помимо устного слова, на Руси довольно распространен был и жанр посланий, которые иногда, кроме назидательных наставлений и советов, содержали и целые трактаты богословско-философского содержания. Одним из самых замечательных среди них было послание Климента Смолятича пресвитеру (священнику) смоленского князя Ростислава Фоме, датируемое серединой XII в. Фома обвинил Климента, и, конечно, не без оснований, в том, что он выказывает себя философом и пишет «от Омира (т.е. Гомера) и от Аристоля (т.е. Аристотеля), и от Платона». Уже сам перечень этих имен красноречиво показывает, сколь живо на Руси была воспринята античная струя в византийской культуре. И показательно, что Климент не стыдится этого, отстаивает свое право быть философом.