История гражданской войны в СССР. Том 2 [Великая пролетарская революция (октябрь - ноябрь 1917 года)]

Комиссар броневого дивизиона около 5 часов вечера донёс, что в «броневом отделе собираются отправить в Лугу 4 броневика с весьма подозрительными намерениями»[380]. Комиссар немедленно снарядил броневик, чтобы предотвратить посылку.

Кое-где в городе началось пьянство. Контрреволюционеры тайно продавали спиртные напитки или подбивали отсталые группы солдат на разгром винных складов. Военно-революционный комитет разослал патрули. С помощью комиссаров ближайших частей производились облавы и обыски в подозрительных местах. Спирт отбирали, виновных в продаже и науськивании на разгром складов арестовывали.

Военно-революционный комитет в первые же дни восстания закрыл ряд буржуазных газет. 25 октября красногвардейцы заняли «Русскую волю» — газету, основанную, ещё царским министром Протопоповым, «Биржевые ведомости» — крайне реакционный орган, «Общее дело» — газету Бурцева, и т. п. Пользуясь недостаточной охраной, агенты контрреволюции проникали в типографии газет, увозили шрифты, иногда успевали печатать воззвания. В незакрытых газетах шла безудержная контрреволюционная травля новой власти. Газеты печатали приказы Керенского и бюллетени «комитета спасения».

Военно-революционный комитет закрыл «Новое время», в типографии закрытой газеты стал печатать «Правду». Были закрыты кадетская «Речь» и близкий кадетам «День». В их типографиях стали печатать «Солдатскую правду» и «Деревенскую бедноту». Караулам, охранявшим закрытые газеты, было приказано войти в тесную связь с советом старост рабочих, зорко охранять машины и шрифт, не допускать печатания каких-либо материалов без ведома Военно-революционного комитета.

Со всех сторон Военно-революционный комитет получал сведения о каждом шаге войск. Краснова — Керенского. Доносили комиссары частей, отступивших из Гатчины. Приходили в комитет рабочие, прорвавшиеся через неприятельские патрули. Рядовые телеграфисты предупреждали о движении войск.

Краснов продолжал наступление. Он усиленно собирал сведения о положении в Петрограде. Лично опрашивал бежавших к нему из Петрограда офицеров, юнкеров и студентов. Переговорил по телефону со своей женой, которая жила в Царском Селе, связался с Советом союза казачьих войск в Петрограде и получал от него информацию.

Поздно ночью 27 октября генерал Краснов собрал у себя казачьи комитеты, рассказал о положении дел и предложил атаковать Царское Село на рассвете, когда противнику трудно определить, какие силы наступают. Комитеты утвердили план Краснова. В 2 часа ночи на 28 октября казачьи полки Краснова выступили из Гатчины на Царское Село. В направлении на Красное Село им были посланы лишь небольшие разъезды.

К Царскому Селу казаки приблизились на рассвете 28 октября. На южной окраине города их встретили густые цепи пехоты численностью около батальона. Затрещали выстрелы, началась перестрелка, перешедшая вскоре в упорный бой. Над советскими войсками стали поблёскивать шрапнельные разрывы — наступавшие казачьи сотни были поддержаны артиллерией. Под угрозой обхода с фланга часть цепей пехоты отошла к парку.

В районе казарм и Орловских ворот, ведущих в парк, собралась толпа вооружённых винтовками солдат царскосельского гарнизона. К солдатам подъехали члены казачьего комитета. Офицеры соглашались сдать оружие. Многие из них уговаривали солдат.

Члены местного военно-революционного комитета, большевики царскосельской организации, переходили от одной взволнованной группы к другой, раскрывали перед солдатами провокационную ложь офицеров, читали декреты II съезда Советов о земле и мире. Толпа раскололась: часть её двинулась сдавать оружие казакам, а большинство, увлекаемое большевиками, стало продвигаться вдоль опушки парка в охват левого фланга казаков.

К солдатам подъехал одетый в полувоенное платье Савинков. С речью к солдатам обратился и Станкевич, прибывший на автомобиле из Петрограда. Выступление это едва не кончилось для него печально. Солдаты хотели арестовать Станкевича, но он успел уйти, как сам признался, «хотя и поспешно, но с соблюдением внешнего приличия»[381].

Митингование солдат отразилось и на казаках. Тот же Станкевич рассказывал, что сразу за Царским Селом он наткнулся на кавалерийский отряд. «Вид и настроение казаков» произвели на него «невесёлое» впечатление. Это подтвердили и казачьи офицеры, которые обратились к Станкевичу «с просьбой переговорить с казаками и сообщить им», что «ещё не все в Петрограде на стороне большевиков», убедить казаков, что они вовсе «не идут против всего народа». Речь Станкевича казаки, по его признанию, выслушали молча[382]

.

На дороге, ведущей из Гатчины, показались автомобили. Это, как описывал позже Краснов, был «Керенский со своими адъютантами и какими-то нарядными экспансивными дамами»[383].

В Царское Село приехал Керенский на автомобиле «с какими-то нарядными экспансивными дамами».

Карикатура Кукрыниксы.